- Ей захорошело, у нее и спрашивай, - нахмурился Вадим. - А мне с тоски жить не хочется…

- Нет, отвечай ты! - настаивал Григорий. - Я у тебя спрашивал.

- Ну что ты прицепился? Я - оператор, понял ты, маляр? Что мне сказали снимать, то я и снимаю, а по части всяких смыслов и разных идеек - это вот к автору сценария обращайся! Или к режиссеру. Они - мыслители, а я - фотограф, мне мыслить не положено. Лишь бы в фокусе было, а на остальное - насрать с высокой колокольни, понятно, Леонардо да Винчи, или повторить?

- Хам… обыкновенный совковый хам, - презрительно процедил Григорий. - Когда-нибудь я крепко напьюсь и прибью тебя.

- Жду, не дождусь… - ответил Вадим.

- Жалкий, спившийся хам… - повторил презрительно Григорий.

- От спившегося хама слышу, - пробурчал уже обиженно Вадим.

- Не трогай его, Гриша, - с закрытыми глазами проговорила Катя. - Он очень устал от работы… мы все очень устали… и мне кажется, сильно запутались в том, что снимаем… про что снимаем… зачем снимаем.

- Вот-вот, все смешалось в доме Облонских… - добавил Вадим.

- Боже мой… - покачал стоявший в дверях и все слышавший Виктор. - Даже Облонских вспомнили… ну что ж, с сильного похмелья и не только Облонских вспомнить можно! Вот Вия, например! - Виктор пошел обратно через мастерскую к дивану, переступая через спящих людей. - Или Квазимоду? Или графа Дракулу? Вадя, если ты говоришь, что твое дело только в том. чтобы все в фокусе было, то чего тогда в теории лезешь, а? Рассуждаешь…

- Я прежде всего человек и рассуждать имею право! - нервно ответил Вадим. – А с сильного похмелья я чаще всего тебя вспоминаю!

- Прежде всего ты советский человек. - усмехнулся Григорий. - А это звучит гордо… - он взял гитару, принесенную кем-то из гостей, тихо тронул струны, стал наигрывать какой-то незатейливый мотив. Затем Григорий тронул струны сильнее и запел: