- Слышу… - спокойно отозвался Виктор. - И этот режиссер, конечно, Алеша Тягунов?

На секунду Катя оторопела - как он мог сразу угадать? И со своей наглой уверенностью! Она встретила напряженный взгляд Тягунова, усмехнулась, ответила:

- Жаль, что это не стало для тебя приятным сюрпризом. Ты угадал - Алеша и закончит картину. И он уже согласился это сделать.

- Я в этом ни секунды не сомневался. Алеша всегда готов, как юный пионер. Желаю вам удачи.

- Спасибо, Виктор. Теперь я уверена, она будет.

- Я тоже. Привет. Звони, когда подопрет, - и он бросил трубку.

Катя не ожидала, что все произойдет так легко и быстро - ни криков, ни скандала, ни угроз подать в суд, ни оскорблений… Нет, тут что-то не то! Неужели он так легко отказался от нее, от картины, которую снимал столько времени, мучался, переживал (она видела это, была уверена в этом), страдал вместе с нею, вместе с оператором Вадимом, со всей съемочной группой - и он так легко отказался? Ей вдруг стало до слез обидно. Как маленькой девочке, у которой отняли любимую игрушку. Нет-нет, это она была игрушкой в его бесчувственных лапах! Это он все время издевался, ехидничал! Это он все время вдалбливал ей, что маму убил Джек и никто другой! Господи, как она устала от него - только теперь она это поняла. Но почему тогда она не испытывает радости и облегчения? Почему вдруг так муторно и тревожно сделалось на душе? Все хорошо, она избавилась, наконец, от этого вампира, больше ее никто не будет мучать. Вот сидит Алеша Тягунов - он сделает все, как она скажет, тем более, что фильм на девяносто пять процентов снят, и Тягунов испортить его не сможет, и картина получится классной, она оправдает затраченные деньги и получит большую прибыль и, чем черт не шутит, будут призы на фестивалях, и может быть даже - Оскар! Нет-нет, она поступит справедливо - в титрах будет обязательно упомянута фамилия Виктора и оператора Вадима, она сделает все по совести, но все же… Все эти мысли вихрем носились в голове у Кати, она молча смотрела на Алешу Тягунова - тот чуть ли ногами не сучил в нетерпеливом ожидании. Не выдержал, махом осушил бокал с виски, встал и, подойдя к журнальному столику, сам налил себе новую порцию, добавил содовой, отпил глоток и спросил: