Вопрос: насколько простили теперь?

В последней из рыбаковских книг, в «Романе-воспоминании», самый захватывающий сюжет - как, с какой мукой пробивались в печать уже с 65-го года томившиеся в столе «Дети Арбата» (чьим автором Рыбакову долго еще придется числиться прежде всего в ущерб «Тяжелому песку», книге, возможно, более сильной). Как осторожничал сам отец перестройки, член Политбюро А. Н. Яковлев. Как отступился рискнувший на публикацию «Тяжелого песка» редактор «Октября» Ананьев (зато не сознание ли упущенного тиражного взрыва толкнуло его напечатать «Жизнь и судьбу» Василия Гроссмана?). Наконец, как Сергей Баруздин, в чьей «Дружбе народов» явился-таки крамольный роман, начинал с письма Рыбакову: «Что меня категорически не устраивает? Сталин. Он написан тобой заведомо предвзято».

И - вот уж что точно не дает воспринять прошлое как прошедшее:

«…О Сталине мы будем публиковать художественные произведения, когда из жизни уйдет все наше поколение. Мы хотим сплочения советского общества, не хотим разделять его на сталинистов и антисталинистов». Это говорит функционер ЦК. Это - академик, либерал брежневского периода, кому роман искренне нравится, но: «Нельзя разъединять людей». Рыбаковское счастье, что он-то, ответивший академику: «Я со сталинистами давно разъединился», - дожил до торжества своей правоты, - повезет ли и нам? Доживем ли, что проржавеют железные аргументы, будто сталинский гимн способен объединять, а вынос ленинской мумии - раскалывать?

2