Они начали готовить селедку с неторопливым энтузиазмом одиноких женщин, не привыкших тратить на еду ни времени, ни денег - получали на заводе бесплатное питание, - и теперь наслаждались хлопотами, которые придавали домашность их холостому жилью, коротали вечер одни, без мужчин, без шума и галдежа.

- Первая рыба - селедка, - Фаина крошила лук, морщилась и отворачивала голову, - и самая дешевая.

Балыки, осетрины ни в какое сравнение.

Они перешли из кухни в комнату, накрыли стол.

- Сообразим, что ли? - Фаина покосилась на Лилю. - Закуска пропадает. - И крикнула вдогонку:- Лизавета! Много не неси, так только, для аппетиту.

Пила она маленькими глотками, держала рюмку двумя пальцами, брезгливо, точно это насекомое, которое надо стряхнуть с руки. Зато с аппетитом ела селедку, обсасывала жирную шкурку.

- Надоели в столовой белки эти и калории, душа не принимает. А селедка - лучше нет закуски. И отец твой любил.

- Папа пил?

- Не скажу, чтобы пил, но выпивал. И поругает человека, и выпьет с ним, когда надо. Все поставит по-своему, а человека ни вот на столечко не обидит. - Фаина показала кончик широкого ногтя. - Каленый был мужик. Механизация - лопата, транспорт - тачка. А ты давай: начальник строительства! Начнут, бывало, полоскать и на собрании, и на бюро, и в горкоме. А он ничего, будто так и надо. Не боялись тогда критики. А взять того же Коршунова, приедет в цех, с людьми не разговаривает, презирает. Обидно ему, конечно, из Москвы сюда запятили. А почему? Дела не делал и здесь дела не делает. А твой отец и делал и спрашивал крепко, а любили его.

- И убили.

Фаина пожала плечом:

- Такая веялка! Брали самых, можно сказать, кто дело начинал. Такого страху напустили. Ангелюк, паразит, Соловками меня пугал, в Соловки, говорит, поедешь. Как же! Воспитываю дочь врагов народа. А я ему: «Все равно, говорю, где землю копать, хоть здесь, хоть на Соловках». Я тогда на котловане землекопом работала.