- Договорились. Я буду у тебя через сорок минут… (Голос веселый.)

Наша редакция к тому времени переехала из Телевизионного театра на Пушкинскую улицу, в бывший жилой дом, где нам отвели этаж. По левую руку магазин «Пишущие машинки», по правую руку - Козицкий переулок, куда Толя и подгонял свой зеленый «Жигуленок». Я садилась на заднее сиденье, разложив по обе стороны листки рукописи, а Толя, повернувшись вполоборота к ветровому стеклу, смотрел на меня и выслушивал мои замечания. Не самый удобный способ для работы, но другого выхода нет.

И вот держу в руках страницу, где написано, что через полтора года после свадьбы останавливается в Сновске поезд и выходит из него Рахиль с шестимесячным Левой на руках.

- Нет, - говорю, - не Рахиль выходит из поезда, выходит из поезда молодая дама. Она полтора года уже прожила в Базеле, в богатой и известной в городе семье. Она должна быть и одета соответствующим образом. Шляпа, модное пальто, изящные башмачки, лайковые перчатки. И не сундуки выносит кондуктор, а баулы и чемоданы. И еще складную детскую коляску для младенца, которых в Сновске и в глаза-то не видели. Этот кусок переделай.

- Хорошо, - сказал Толя, - ты права, все правильно.

И так мы прошлись по всем тридцати страницам. Я глянула на часы - два с половиной часа прошло! Слишком много. Но получили удовольствие, поняли, что нам хорошо работается вместе. Что еще надо?

- В следующий раз привези пятнадцать страниц: я не могу так надолго исчезать с работы.

- Я тебе привез кусок побольше, но дальше мы сейчас не пойдем: нам предстоит переделка. Мне надо, чтобы Яков стал полунемцем. Значит, мать из еврейки превращу в немку, к тому же лютеранку.

- Ох, - вздыхаю…

- А ты думала, миленькая моя, писать легко?! Знаешь, как говорили «Серапионы»?

- Знаю, знаю…

- «Писать, брат, трудно».

- Трудно, брат, трудно, - вторю ему, - но ты только не выкидывай хорошие страницы, когда будешь возвращаться к началу. (Рукопись я читаю буквально вслед за ним, а работаю потом по кускам.) Очень сочно написано, например, как Рахиль гладит вечером белье, раздувает утюг с угольками, набирает в рот воды, брызжет на него. Мне кажется, я даже слышу запах этой простыни, высушенной на солнце… Но Яков там у тебя без дела, читать книги дети могут и без него. Он должен их чему-то учить, ну, например, географии по контурной карте, они начнут путешествовать по разным странам, плыть по рекам, взбираться на горы, разве не интересно? Согласен со мной?

- Я подумаю, - говорит Толя, - но сначала превращу мать Якова в немку.

И ни он, ни я не знаем, что наши встречи и эта работа прервутся завтрашним же днем.