Жене о том, что мать не оправится, я не скажу, а Ирочке скажу. Слава богу, что дети переехали к нам, - у них достраивается кооператив, около полугода, а может, и год они поживут у нас.

Звоню Толе с работы.

- Таня, как ты добираешься домой? Я волнуюсь. Может, я буду приезжать за тобой к больнице?

- Что ты, зачем, там такси идут одно за другим. Скажи лучше, какие новости?

- Новостей много. Позвонил Яше Хелемскому, хороший парень он, переводит стихи с белорусского. Знаешь его?

- Да, знаю.

- Говорю ему: «Там у меня белорусская семья в романе, мне нужна какая-нибудь народная песня». Он мне ее сразу продиктовал. Хорошая песня, увидишь…

Еще новость: в редакции настоятельно требуют новое название. «Рахиль» не подходит. Пожаловался Каверину - гуляли вместе: «Берут меня за горло с этим названием». Через два часа он является, папка прижата к груди, в ней два листочка с названиями - собирал в течение многих лет. Улыбается: «Что вам пригодится, берите, дарю». Посмотрел - ничего не годится, все о другом.

- Ладно, Толечка, я сегодня лягу спать и возьму Экклезиаста, уж что-нибудь я там наверняка найду.

- Подожди, подожди, не клади трубку, я (некоторая заминка в голосе) начинаю строить террасу. Уже подал заявку в контору, за мой счет, естественно. Будет самая большая комната в доме. Две стены сплошь в окнах, а третья стена - белая. И из кухни прорубят окно и сделают широкий подоконник, чтобы не бегать за каждой тарелкой. Ну, как тебе?

- А мне какое дело, - говорю с неприязнью. - Интересно только, для кого ты эту террасу строишь?

- Как для кого?! Для тебя, конечно.

Как обещала, беру Экклезиаста, читаю от начала до конца и ничего подходящего не нахожу. Но приходит мне в голову мысль: Винокуров привез из Германии трехтомник Мандельштама (четвертый том тогда еще не вышел), может, там поискать?..

И тут начинается мистика. У меня есть много любимых стихотворений Мандельштама, но тут моя рука, как будто кто-то ее ведет, сразу открывает страницу со стихотворением «Сестры тяжесть и нежность». Первую строфу я помню наизусть, но надо было увидеть ее напечатанной, чтобы понять: слова сами складываются в название. Тем более у Толи на первых же страницах рукописи все время упоминается: «солнечная песчаная улица», «нагретый солнцем песок», «чистый песок» - уже в конце книги, где искали могилу Якова, мужа Рахили, но так и не нашли, исчезла могила…