«Счастлива ты, Таня!»

РАБОТА НАД РУКОПИСЬЮ

Удивительное дело: я помню все свои замечания, все наши поправки в «Тяжелом песке». Хорошо помню все исправления и вставленные куски в «Страхе».

…Вечер, мы с Толей сидим на крылечке нашего дома в Переделкино, где жили и летом и зимой почти пятнадцать лет, и обсуждаем линию Вадима Марасевича. Продажность пера: «Главное не выпасть из тележки» - вот его девиз, потому позволяет себе писать и так, и этак.

- Пошли его, - говорю, - взять интервью у Алисы Коонен.

- Почему именно у Коонен? - удивляется Толя. Дело в том, что я сама брала интервью у Коонен для своего журнала «Кругозор», куда перешла работать из редакции Иновещания на радио. А потом бывала у Коонен еще несколько раз в гостях: она была не только выдающейся актрисой, но и замечательной рассказчицей. И жили они с Таировым в том же доме, где находился Камерный театр, которым Таиров руководил. Уже интересно. Дадим Вадиму живые подробности - там и Москва будет, и Париж, и Берлин, и это интервью сразу его прославит. А через полтора года, когда Таирова начнут травить и обвинять и в формализме, и в «политической враждебности», Вадим, мерзавец, настрочит статью, прямо противоположную тому восторженному интервью, и разделает Таирова и Коонен под орех.

- Как тебе кажется, - спрашиваю, - это ведь бьет по нему?

- Бьет-то бьет, миленькая моя, но если завтра ты не положишь мне это на стол, мы вообще обойдемся без Камерного театра. Некогда, Таня, некогда, нельзя тянуть, ты же сама это знаешь!

Хочется сказать: «Слушаюсь, хозяин», - но не время затевать склоку, сажусь за машинку.

История с Коонен и Таировым вошла в книгу «Страх». А «Дети Арбата», мне кажется, я вообще помню почти наизусть. Начните абзац, и я его продолжу… Все радости наши помню, все тревоги, огорчения… Вот, например, мы ссоримся из-за зубного врача Липеца. В романе - Липмана: в те годы он просил не называть его настоящую фамилию. О докторе Липеце будет отдельный рассказ, но если бы тогда все не кончилось миром, книга лишилась бы одного из самых интересных поворотов сюжета.

И еще мне хочется выступить в роли свидетеля. Рыбаков серьезно огорчался тем, что придуманную им фразу «Смерть решает все проблемы…» не просто употребляли во многих статьях как сталинскую, но как бы даже это узаконили, включив в книгу «Высказывания Сталина» или что-то в том же роде.

Толя купил эту книгу где-то на развале, полистал страницы, нашел свое знаменитое «Смерть решает все проблемы…» и протянул мне: «Ну, как тебе это нравится?» - «Мне как раз очень нравится, - сказала я, - это говорит о совершенно точном попадании в образ. Получается, что каждое слово твоего Сталина абсолютно достоверно».

«Счастлива ты, Таня!»