У БУЛАТА НЕПРИЯТНОСТИ

Мы вернулись из Щорса и сразу же окунулись в неприятности. Дело касалось Булата. Когда у него что-то происходило не так, он тут же приезжал к Толе - советоваться, как быть.

Начало этой истории таково: премьер-министр ФРГ Вилли Брандт пригласил Окуджаву на выступление в честь сорокалетия окончания войны. В Союзе писателей, как всегда, тянули с билетом, и в результате Булат прилетел в Германию на сутки позже. Концерты уже состоялись, и он оказался никому не нужным. Тогда он уехал в Мюнхен и поселился у своего московского друга. Видимо, об этом стало известно, и на обратном пути у него в купе устроили обыск, нашли книги и кассеты. Скандал. Главное, что ему инкриминируют: прятал этот недозволенный груз, отвинтив (!) панели в купе.

- Совсем с ума сошли, додуматься до такого, - говорит Толя Булату. Но спрашивает: - Ты действительно отвинтил панели?

- Господь с тобой, - отвечает Булат.

В этот момент раздается телефонный звонок. Звонит Евтушенко. Только что прилетел из Америки. В Италии нашел продюсера, который субсидировал «Аморкорд» Феллини и «Профессию-репортер» Антониони. Продюсер якобы в восторге от сценария Евтушенко. Тот упоен своими делами. Добился у Горбачева 30 тысяч долларов, чтобы пригласить знаменитых американских поэтов на интернациональный вечер поэзии. Но важно, чтобы на этом вечере обязательно присутствовал Окуджава.

- Окуджава? - специально переспрашивает Толя и смотрит на Булата. Тот вжимается в спинку кресла. - Да, - говорит Толя, - слышал краем уха про эту историю. Ты хочешь его защитить перед Беляевым? - опять смотрит на Окуджаву, тот кивает головой. - Правильно, - одобряет Толя, - нашли, видите ли, преступника. Говори с Беляевым и не робей! На каком, собственно, основании таможенники сказали, что Окуджава будет привлечен к уголовной ответственности?! У Верченко, кстати, об уголовной ответственности не было сказано ни слова! Говорили о партийном взыскании.

- Анатолий Наумович, я ничего этого не знал, как хорошо, что вы все мне это рассказали, - обрадовался Евтушенко.

Евтушенко у Беляева: Ну и что из того, что он провез книги и кассеты? Я тоже провозил, и меня обыскивали, и у меня все отнимали.

Беляев (обиженно): Ну зачем он прятал, зачем прятал в купе?

Евтушенко: А где еще прятать?! Ну поругайте его и простите…

И в конце концов добился, чтобы Окуджаву внесли в список этого интернационального вечера поэзии. Его и Беллу.

Про Булата узнали позже: не выступал.

Белла тоже не пришла: «Я в этих советских праздниках участия не принимаю. И вообще у меня сейчас сидят чужеземцы (обычный Беллин стиль) - англичане, и мне не интересно с тобой говорить об этих торжествах…»

Через пять минут снова звонит Евтушенко:

- Дядя Толя (он называл Рыбакова попеременно - иногда «дядей Толей», иногда «Анатолием Наумовичем»), я совсем забыл, у меня к вам приватный разговор. Жена сейчас с детьми в Петрозаводске, покормите меня заодно ужином?

Забегает вечером. Рассказывает: его переводчица Нина Буис призналась ему, что издательство «Вайкинг» давало ей на отзыв «Дети Арбата». Она бы с радостью перевела этот роман. Но «Вайкинг» неожиданно замолчал.

- Нина ошиблась, - сказал Толя, - я дал согласие на то, чтобы рукопись из Франции была передана журналу «Тайм».

Об этом подробнее я расскажу позже. (Второй экземпляр «Детей Арбата» мы хранили в Хельсинки.)

Интересна была реакция Евтушенко. Ему казалось совершенно естественным, что два экземпляра рукописи находятся за границей. «Правильно сделали, Анатолий Наумович, вы же умный человек».