СЕМЬЯ ХРУЩЕВЫХ

Я сижу на террасе за машинкой, передо мной магнитофон: расшифровываю запись Любови Илларионовны, сделанную накануне. Дверь на крыльцо открыта. Смотрю, останавливается машина, выходит Анатолий Гребнев, один из лучших наших киносценаристов.

Неделю назад он взял у нас рукопись «Детей Арбата» и привез ее вместе с письмом, где очень умно и убедительно доказывал, почему роман должен быть опубликован.

Рыбаков в ударе: шутит, смеется, рад приезду Гребнева. И я рада.

Я не скажу, что мы с Гребневым дружили, но явно симпатизировали друг другу. Мне нравилось его лицо, оно было не просто добрым, а каким-то заботливым. Заботливые глаза, заботливая улыбка.

Мы виделись иногда в Доме кино, на премьере в театре, но раз в год, 18 июля, обязательно встречались на дне рождения у нашей общей любимой подруги - поэта Елены Николаевской. Ее муж, Виль, умерший совсем молодым, был из Тбилиси, из Тбилиси был и Гребнев, они дружили еще с дошкольных времен, а повзрослев, уехали в Москву.

Сдвигаю машинку в сторону, расставляю тарелки для обеда на столе, слышу, как мой Толя рассказывает, что начал собирать архив о Хрущеве.

- Я знал, что буду писать о нем, о его подвиге, возвышении, а потом и падении, у меня есть твердая концепция на этот счет, но я никак не думал, что так быстро отложу рукопись, потому что берегу для работы каждый час. Возможно, меня подвигнул на такую поспешность скорый отъезд Любови Илларионовны в Киев, где она постоянно живет. Она была женой сына Хрущева Леонида.

Юля, как договорились, привезла ее к нам в Переделкино. Та с интересом оглядела дачу, удивилась, как Таня справляется с хозяйством, и я ее увел в свой кабинет и поставил перед ней микрофон.

Перед микрофоном она в отличие от Рады не робела, тут же выложила, что, работая, училась на штурмана, а кончив рассказывать, расстегнула сумочку и вынула фотографию: две или три молодые пары, обнявшись и хохоча, откинулись на спинку дивана.

- Никита Сергеевич, - говорит Люба о своем свекре Хрущеве, - как это увидел, рассердился: «Что это за вольности такие!» А нам что, мы молодые, веселые, нам лишь бы посмеяться. Люба - красотка на фотографии: короткая стрижка, чубчик, модный по тем временам…

- А Леонид, Юличкин отец, летал на тяжелых бомбардировщиках, - это уже вставляет Рада, - и его буквально через несколько дней сбили, но на нашей территории. Его спасли колхозники, у него был перелом бедра, они его вытащили из самолета и донесли до какого-то госпиталя. А потом он лечился в Куйбышеве, у него долго не срасталась нога. Лежал в одной палате с сыном Ибаррури - Рубеном. Они были друзьями и часто поддразнивали друг друга: «Ну ты, сталинский сокол», - говорил ему Ибаррури, а Леня отвечал: «Нуты, матушка-пехота…»