Дальше читать не стали.

Вечером, когда мы вернулись из Москвы, Толя позвонил Наташе. У нее интересные новости. Баруздин приехал на работу сияющий, сказал: «У нас есть новый роман, есть что печатать, все отодвинем, выдвинем его вперед!»

Она тоже считает: на журнальный вариант соглашаться нельзя. Надо идти обычным путем - листаж определяется после редактуры. «Молодец, правильно говоришь!» - хвалит ее Рыбаков и добавляет, что садится писать Баруздину ответное письмо, поскольку тот предпочитает эпистолярный жанр. Будет выставлять свои требования: договор заключить на 30-35 листов и начать печатать не позднее апреля 1987 года.

Только положил трубку, звонит Аннинский, заведующий отделом критики и тоже член редколлегии «Дружбы народов». Он вернулся из какого-то похода и не знает, что рукопись уже находится в журнале.

Толя прочитал ему письмо Баруздина. Аннинский сказал:

- Надо оставлять все! Не только известие о смерти Кирова, которое приносит Саше Всеволод Сергеевич в романе, но и фразу: «Теперь Россия зальется кровью», которую Баруздин требует снять.

«Негоже такой фразой заканчивать роман», - писал он в письме.

- Будем биться, - говорит Аннинский, надеется, что редколлегия его поддержит.

И у Рыбакова настроение боевое.

Восьмого сентября Толя едет в Москву. Среди прочих дел наметил он заехать в ВААП. Кстати, Ситников и Элла сообщили ему, что наш телефон прослушивается. «И не один год, - вставил Толя, - мы это знаем».

Главный враг Рыбакова - Абрамов, возможно, был он тогда председателем КГБ, в энциклопедии его имя и должность не упоминаются. «Абрамов, - говорит Ситников, - даже готовился затеять процесс против Рыбакова, когда рукопись «Детей Арбата» была арестована на таможне. Но у вас слишком громкое имя, Анатолий Наумович, не стали этого делать. У них была надежда, что вы не вернетесь из Америки, тогда их шансы сразу бы скакнули вверх».

На этот раз Ситникова в ВААПе не оказалось. Толя мне звонит оттуда: «Еду домой…»

Минут через десять снова звонит телефон, просят подозвать Анатолия Наумовича.

- Он в городе, - отвечаю, - что ему передать?

- Передайте, пожалуйста, что звонил Баруздин. Мне бы хотелось с ним поговорить. Я буду в редакции до четырех часов.

- Здравствуйте, Сергей Алексеевич, я все передам, - обещаю ему.

- Всего вам доброго, - прощается. Голос медовый. Через пятнадцать минут звонит Толя.

- Тебя ищет Баруздин, - сообщаю ему. Он смеется.

- Я говорю из «Дружбы народов». Баруздин удивился, увидев меня:

- Какой ты быстрый. Я только что говорил с твоей женой.

- Не знаю, что заставило меня туда завернуть, - рассказывает дома, - подумал вдруг: это теперь мой журнал, а я там ни разу не был. Оказывается, на завтра назначена редколлегия. Я спросил: значит, мне приезжать с седуксеном и валидолом? «Нет, - ответил, - все решится в твою пользу». - «У меня нет машины», - говорю. Он пообещал за мной заехать в одиннадцать утра.

Сидим до двух часов ночи. Снова просматриваем все отзывы, прицельно антисталинские высказывания. Начали с письма Василя Быкова. Я перепечатала, получилось три страницы с хвостиком.

- Все в порядке, теперь ты во всеоружии.