Толя мне после их отъезда: «За этим рассказом Ульянова многое стоит. Твердый характер, молодец!»

Заговорили об Астафьеве. Рыбаков: «Астафьев - антисемит! Мне Коротич рассказывал, он получил от него письмо. Тот пишет: «Ваш журнал из еврейского превратился в жидовский!» Ульянов: «Я сам из Сибири, у нас никогда этого не было».

Черняховский вступается за Астафьева: выясняется, что он репетирует сейчас «Царь-рыбу».

Толя взрывается: «Если вы ставите Астафьева, я не дам вам ставить меня!» Я сижу, опустив от неловкости глаза в стол. Юля курит сигарету за сигаретой. Пауза. Парфаньяк, умница, переводит разговор на нейтральную тему: через неделю пора будет сажать цветы. У нее есть семена махровых маков. Поделится со мной, передаст Юле, она привезет.

Час ночи. Гости наши встают, Ульянов в дверях: «Мы очень рассчитываем, Анатолий Наумович, на то, что будем ставить «Детей Арбата».

В конце мая Коковкин привозит пьесу. Толя сидит в своем кабинете. Захожу к нему: «Ну, как?» Он откладывает страницы в сторону: «Я даже не дам тебе читать, у тебя будет разрыв сердца. Пошляк. Одни штампы, прет отсебятину».

Позвонили из МХАТа: «К вам едет Ефремов». Приезжает со Смелянским и Скориком. Рыбаков ругает пьесу: «Никуда не годится!» Соглашаются: «Будем резать ножницами, выстраивать линии». У Ефремова новая идея: Сталин стоит наверху, над всеми героями. «Вы же сами, Анатолий Наумович, писали о нем в романе - неумолимый азиатский бог. Вот он и стоит, как бог. А внизу идет жизнь».

- Я как-то с трудом себе представляю, как это будет выглядеть, - говорит Толя. - Не совсем уверен, что это удачное решение. Мне кажется, вы еще не все продумали до конца… - Спрашивает: - Министерство культуры разрешило постановку?

- Министерство-то разрешило, - отвечает Смелянский. Но, по его сведениям, многие историки настроены против романа. Наверняка будут вставлять палки в колеса.

Зову к столу. У меня холодец, малосольные огурцы, молодая картошка, водка из холодильника.

- Как у вас всегда хорошо, - вздыхает Ефремов, - так спокойно, не хочется уезжать. - И тут же: - Что же все-таки решим со Сталиным? Будет стоять наверху и говорить, а внизу - Арбат, молодежь, собрание в институте, тюрьма… У нас теперь сцена движется как угодно…