ГОРБАЧЕВ БЛАГОДАРИТ БАРУЗДИНА

28 марта Рыбаков отвозит верстку в «Дружбу народов». - Вот что меня смущает, - говорю, - цензура поставила штамп на журнальном экземпляре верстки, а в наш экземпляр мы много чего вставили из рукописи. Как ты думаешь, сойдет?

- Посмотрим, может быть, Смолянская и пропустит… Уезжает.

Захожу на кухню, вижу, забыл выпить седуксен, таблетка лежит рядом со стаканом с водой. Плохо!

Татьяна Аркадьевна все пропустила, но категорически отказалась вставить обратно в текст слово «блядь». (Считалось непечатным в те времена.) В самый разгар спора заходят в комнату заместитель ответственного секретаря, дежурный редактор и бухгалтер.

- Анатолий Наумович, мы сочинили про вас песню. - Поют: «Любимый автор может спать спокойно…»

- Да вы же просто плагиатчики, взяли строчку Долматовского, заменили слово «город» на «автор», и это называется «сочинили песню!» - Улыбается рассказывая.

Смолянская: «И почему тебя так все любят?» - «Любят потому, что я написал такой роман».

Достает с полки том Маяковского, звонит Татьяне Аркадьевне домой. Читает ей: «…где блядь, хулиган и сифилис». - «Хорошо, восстановим…»

Подсчитываю: до выхода четвертого номера осталось 23 дня.

Иду вслед за Толей по верстке пятого номера. Только прочла страницу, Ирочка звонит. Голос расстроенный: у них неприятность. Саша по дороге домой заехал в Смоленский гастроном и забыл запереть машину. С сиденья украли портфель. В нем документы, ежедневник и главное - рукопись, глава из учебника по молекулярной биологии, над которой он работал.

- Саша обратился в милицию? - спрашиваю.

- Конечно. Оставил там заявление. Они считают: это сделали подростки. Увидят, что денег нет, и выбросят портфель где-то поблизости.

- Я уверена, доченька, все обойдется, - хочу утешить ее. Но Ира моя сердится: голос у меня, видите ли, равнодушный. Меня волнуют только дела Рыбакова и моих подруг. И не дав мне возразить, кладет трубку.