Вот слова Липкина: «…Уже никто не будет знать, каким был Сталин на самом деле, и никого не будет интересовать, каким он был. Сталина будут знать только по вашей книге. И таким он останется на века…»

Леня Зорин: «Сталин оглушает».

Паперный - те же слова: «Оглушает Сталин».

Лена Николаевская посмешила нас: «Была записана на прием к кардиологу. Рядом сидит Паперный, читает журнал. Его вызывают, не может оторваться, глаза, как у сомнамбулы. «Иди, иди, - говорю ему, - твоя очередь».

Авдеенко: «Когда прочел фразу «Если бы царь судил вас по вашим законам…», понял, вы писали без оглядки, ничего не боялись».

Миша Шатров: «Сижу над страницей, мучаюсь, беру «Детей Арбата», открываю наугад, зачитываюсь и тут же начинаю сам врезать…»

Дудинцев: «Только твое имя все и упоминают». Толя: «Ну что ты, Володя! Разве мало говорят о тебе и о Приставкине?» Дудинцев: «Мы что, мы - гарнир…»

Ася Берзер: «Всегда бывает: одно нравится, другое нет. У меня телефон разрывается: полное единодушие. Все потрясает! И вот что меня еще радует, Толя: я вижу работу и руку твоей Тани». (Ася редактировала «Лето в Сосняках» Рыбакова, знает, в чем он силен, в чем слаб. Ее похвала для меня дорогого стоит.) Работали мы так: каждую страницу я печатала в двух экземплярах. Свои поправки и варианты я вставляла в круглые скобки. Толе я отдавала его страницу в том виде, в котором он мне ее приносил. Но в своей странице синими чернилами я зачеркивала все, что мне не нравилось у Толи, и оставляла свое и то, что было хорошо написано у него. Приносила к нему в кабинет: смотри, сравнивай, выбирай, что лучше. И потом уже в мою страницу он вносил свои поправки, только уже черными чернилами. Мой цвет был синий, его - черный. К тому же после каждой главы я писала на отдельных страницах своего рода объяснительные записки - почему лучше сделать так, как я предлагаю. Но Толя упорно называл это «письмами».

Году в 1995-м к нам в Переделкино приехали талантливые тележурналисты Ионас Мисявичус и Дина Чупахина, его соавтор и редактор. Сняли замечательную, полуторачасовую передачу о Рыбакове, нашей жизни вместе. В той передаче Толя не без удовольствия рассказывает об этом методе работы. «Сначала, - говорит, - я прихожу в ярость от Таниных замечаний, а потом смотрю: здесь правильно и здесь правильно, но тут, миленькая моя, я тебе не уступлю!»

- А что вы пишете в письме, Татьяна Марковна? - спрашивает меня Ионас.

Кладу руку на плечо моего мужа.

- Я сначала подслащиваю пилюлю. Пишу: «Толечка, мой дорогой, ты такой талантливый, замени в первой фразе «что» на «который»…» Но если говорить серьезно, я никогда не трогаю диалог - лучше, чем написано, не скажешь… Не трогаю композицию, лучше ее не выстроишь. Правлю фразу, нахожу более точные слова, предлагаю в том или ином месте вставить детали… Этот метод дает возможность все спокойно обдумать и найти оптимальный вариант.