Юрий Нагибин «Над пропастью во лжи»
— Нет, нет!.. — закричал Генсек. — Не надо. Ты погляди на нее!.. Лапонька. рыбонька!.. — Донельзя взволнованный, он ерзал, взмахивал руками, словно пытаясь взлететь, вертел головой, сучил короткими ножками.
— Мать честная!.. — ахнул Член. — Да он токует. Это ж надо! Как рассластился старый пес.
— Я скажу Берендееву. Он не откажет. Золотые Пески. море. солнышко. Только помоги мне, милый!..
— Две путевки, — грубо сказал Член. — В Бургас.
— Да. да. только послужи.
Член быстро свинтил себя с Генсеком, проверил, подключен ли тот к сердцу и легким — не ровен час концы отдаст в порыве страсти, — и сообщил Селезенке, что им светит Бургас, если они угодят старичку.
— Неудобно вроде, — сказала Селезенка, обведя взглядом помещение.
— Чепуха! Нас не видно. Джинсы оставь, только спусти.
— Паровозиком? — спросила Селезенка.
— Еще чего! Ему и визуально хватит.
— Я такого способа не знаю.
— До чего ж ты темная дура! Визуально значит вприглядку.
— Так бы и говорил! — разозлилась Селезенка. — Больно забурел. Подумаешь, начальник. В гробу я таких видела.
Переругиваясь, оскорбляя друг друга, они устроились в кресле и принялись отрабатывать путевки в Бургас.
Генсек тихо и мелодично стонал, глаза сузились в щелочки, а все лицо опустилось в брыли.
«Боже мой, до чего же счастливая жизнь! — думал человек за колонной. — Как расточителен Господь к самым недостойным. За что ему все?.. Уже за чертой, уже покойник, а до чего же ему сейчас хорошо! За свою долгую жизнь он не сделал ни на грош добра, пустышка, даже без настоящего честолюбия, одно жалкое тщеславие, лягушка, раздувшаяся в вола. Манекен с орденскими планками. Хладнокровный покровитель всяческого зла, корысти, бесчестности. Ему плевать на Россию, все только для себя и своей пошлой семьи. Говорят, он не любит крови.
