Александр Пыжиков «Славянский разлом»

Как из рога изобилия посыпались высочайшие милости. Новый царь старался угодить всем: удвоил жалованье сановникам и войску, снизил многие торговые пошлины, запретил всякое мздоимство и наказал судей, выносивших сомнительные решения, объявил, что сам будет принимать челобитные от жалобщиков. Чтобы окончательно прослыть справедливым, заявил о желании подготовить новый Судебник и т.д. В ответ придворное духовенство во главе с патриархом Игнатием оглашали похвальные слова венценосному, предрекая тому блистательное будущее. Сообщали, как о спасении Иоаннова сына вместе с Москвой ликует и Палестина, где три лампады денно и нощно пылают над гробом Христовым во имя царя Дмитрия. Затем пришёл черёд венчания на царство, правда церемония была немного смазана. Московская публика сильно изумилась, когда священное действие завершилось выступлением иезуита Николая Черниковского, приветствовавшего монарха на латинском языке.

Как выяснилось, данное недоразумение оказалось далеко не единственным. Замашки нового царя давали обильную пищу для размышлений. Прежде всего тем, что с языка у него не сходила Польша, перед чьими порядками он откровенно преклонялся. Желая следовать польскому уставу, решил переименовать боярскую думу в сенат, назвал думных мужей сенаторами, увеличив их число за счёт духовенства, как это было в сейме. Сам царь регулярно участвовал в заседаниях, обладая определённым даром красноречия, рассказывал о жизни в польских краях, да и в личном плане — в одежде, причёске и т.д. — подражал ляхам. Иными словами, монаршие склонности не могли не вызвать у людей удивления, перераставшего в более сильные эмоции. Этому способствовало и поселение иезуитов прямо в Кремле с позволением служить латинскую обедню.