Александр Пыжиков «Славянский разлом»

В ходе дебатов, сопровождавшихся мучительными переживаниями, Михаил скончался, так и не решив насущной для себя проблемы; за ним через месяц умирает и царица. Здесь необходимо пояснить, что все эти игры с датским принцем романовские историки уравнивают с аналогичными попытками Ивана Грозного и Бориса Годунова породниться с каким-либо королевским отпрыском из Европы. Однако это совершенно неверно: тогда потребность в принцах обуславливалась созданием буферного государственного образования в Ливонии и не более того. Годунов ни в коем случае не собирался сажать на российский трон иноземца, выдавая за него дочь Ксению: для этого имелся наследник — его сын Фёдор. Что касается Ивана Грозного, то тот просто отрыто насмехался над родовитостью европейских королевских домов. Другое дело Михаил Романов, который внутренне был готов возвести на московский престол чужестранца; подобное в начале XVII века при его участии уже едва не случилось.

Но на этот раз всё решилось иначе. Алексея поддержала формирующаяся элита, смотревшая в польскую сторону и выставившая цену поддержки — полное закрепощение крестьянства. Восшествие на престол Алексея сопровождалось аккомпанементом подобных требований. О принце Вальдемаре быстро забыли, отправив его восвояси: на повестке дня стояли проблемы, которые можно было с успехом решить и без его услуг. Напомним, что в Польше процесс закрепощения прошёл почти за сто лет до этого — в 1540-х годах. Без крепостного права магнаты и шляхта не смогли бы обеспечивать себе доходы от экспорта сельхозпродукции на мировые рынки, что и являлось стрежнем экономики.

Теперь пришёл черед России, где украинско-польская публика, рассаживаясь по поместьям, жаждала на всю мощь запустить «родную» для них сырьевую модель. Поступавшие на имя нового государя челобитные помещиков послужили наказом правительству об отмене урочных лет, когда крестьянин мог по собственной воле уходить от землевладельца.