Александр Пыжиков «Славянский разлом»

В этой неспокойной обстановке регентше Анне Леопольдовне посоветовали для укрепления позиций короноваться. Назначенная на 9 декабря 1741 года церемония не состоялась: за две недели до неё произошёл дворцовый переворот в пользу Елизаветы Петровны. Взойдя на престол, та немедленно вступила в мирные переговоры со Швецией, освободила пленных, объявила наследником герцога Голштинского, превратившегося после крещения в Петра Фёдоровича. Ободрённые шведы готовились принять большую часть Финляндии с Выборгом. Но Елизавета повела себя иначе, вдруг заявив, что не отдаст ни пяди земли, завоёванной её отцом. Вместо территориальных уступок она объявила войну изумлённым шведам, которые уже отвели армию на зимние квартиры. Так же внезапно наступило и охлаждение с Францией, немало способствовавшей её успеху. Ситуация в чём-то напоминала начало XVII века, когда Лжедмитрий I усилиями польского короля сел на московский трон, после чего утратил интерес к своему благодетелю. Разница лишь в том, что самозванец не успел расправить «патриотические» крылья, а Елизавета «пролетала» на них двадцать лет.

Иностранная помощь, как видим, нисколько не помешала ей предстать в образе патриотки. Видные представители немецкой партии потеряли высокие посты, Миних, Остерман отправлены в ссылку, об уже арестованном Бироне никто и не вспоминал. Были вызваны из опалы оставшиеся в живых Долгорукие, включая невесту Петра II. Кстати, супруга, казнённого в 1737 году главы клана Долгоруких — Ивана Алексеевича — удалилась не куда-нибудь, а в Малороссию, коротая дни старицей Киево-Флоровского монастыря. Также возвращена свобода и осуждённым по недавнему делу Волынского. Елизавета после коронации весь 1742 год оставалась в Москве, а затем направилась в поездку по Украине. Всем этим искренно восхищалась историография, не устававшая повторять «мантру» о наступившем русском возрождении.