Анатолий Рыбаков «Приключения Кроша»

Уж раз я попал сюда, то не желаю, чтобы на меня смотрели как на бездельника и дармоеда.

Мы здесь были "на подхвате". Сходить куда-нибудь. Что-нибудь принести. Сбегать на склад или в мастерские. Подержать инструмент, посветить переносной лампой, промыть части…

Хорошо, когда достанется мыть машину целиком, во дворе, под брандспойтом. Совсем другое дело! Струя так и бьет! Направляешь ее то в одно место, то в другое, грязь большими комками отваливается и падает в канаву. От кузова идет пар, вода быстро испаряется под лучами июньского солнца. И, когда машина, свежая, блестящая, сходит с помоста, видишь результаты своего труда.

Но такая приятная работа перепадала нам редко. Мы работаем утром, а машины моют вечером, когда они возвращаются с линии.

Видно, нам со Шмаковым не так уж повезло. Тем, кто работал в мастерских, пожалуй, повезло больше. Мастерские работали в одну смену, и наши ребята имели дело с одними и теми же людьми. Они привыкли к этим людям, и люди привыкли к ним.

А гараж работал круглосуточно, в три смены. И мы со Шмаковым Петром имели дело с разными бригадами.

Когда на третий день пришла бригада, с которой мы работали в первый день, они нас даже не узнали, они совершенно забыли про нас. Смотрели на нас с удивлением: "Как, разве вы все еще здесь?!"

Они даже не знали наших имен. Шмаков Петр выглядел старше меня, и они его называли "парень". "Эй, парень, а ну-ка, парень!" Мне они говорили сначала "пацан". "Эй, пацан, а ну-ка, пацан!" А когда они услыхали, как ребята зовут меня "Крош", они тоже стали называть меня "Крош", а некоторые даже "Кроша"… "Эй, Кроша, а ну-ка, Кроша!" Они думали, что меня так называют из-за моего невысокого роста. На самом деле "Крош" - это сокращенное прозвище от моей фамилии - Крашенинников. В школе всегда сокращают фамилии, тем более такую длинную, как моя. Вот и получилось "Крош". А рабочие в гараже придавали этому прозвищу другой, унизительный для меня оттенок.