Павел Хлебников «Крестный отец Кремля»

- мы и так все знаем"). Вторая стадия - страх: до россиян доходило, что они не понимают, как устроен мировой бизнес, и всячески оттягивали заключение любой сделки, опасаясь, что бессовестные иностранцы разденут их догола. Третья стадия - паника: россияне понимали, что дальше тянуть с заключением сделки нельзя, и соглашались подписать любой контракт, даже самый невыгодный.

Алекперов, напротив, действовал умно и решительно. "Другим российским нефтяным предпринимателям недостает проницательности и понимания правил игры, свойственных Алекперову, - заметил Томас Хэмилтон. - Они не умеют идти на такие же компромиссы, как он".

Под компромиссами Алекперова, в частности, подразумевались подарки влиятельным россиянам в виде очень дешевых акций "Лукойла". Среди крупных акционеров был Юрий Шафраник, нефтяной министр России, с помощью которого "Лукойл" получил доступ к бакинской нефти. Другим крупным акционером был Александр Путилов, глава мощной государственной нефтяной компании "Роснефть".

Вскоре Алекперов вместе с Шафраником начали "прижимать" "Chevron" и Казахстан, которые разрабатывали гигантское месторождение на Тенгизе. Запасы тенгизской нефти (9 миллиардов баррелей) составляли примерно три четверти запасов на Аляске на момент открытия аляскинского месторождения в 1967 году. К началу 1995 года "Chevron" вложил в тенгизское месторождение 700 миллионов долларов и обязался инвестировать еще 10 миллиардов в течение последующих двадцати лет. Но первые результаты оказались неутешительными.

"Такие проекты нельзя делать в одиночку, - заявлял Алекперов. - Надо делиться".

Алекперов с Шафраник сделали так, что "Chevron" получил право использовать только треть от обещанной для экспорта с Тенгиза емкости российской трубы; "Chevron" был вынужден перевозить нефть по российской железной дороге. "Если нас примут в тенгизский консорциум, мы обязуемся решить проблему с трубой", - сказал Алекперов в конце 1995 года.