Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

С трудом отогнав не относящиеся к делу мысли, Леха Якименко вернулся к лежащему перед ним протоколу допроса. Для пущей солидности он надел белый летний китель с серебряными капитанскими погонами, зная, как сильно он впечатляет людей, редко сталкивавшихся с блюстителями закона. А в том, что инкассатор Михальнюк с такими, как Якименко, сталкивался редко, Леха был убежден. Хотя, по правде говоря, с превеликим удовольствием содрал бы он с себя сейчас этот китель да махнул бы на пляж Аркадии…

- Ну почему вы мне не верите? - тянул Михальнюк. Его жалобный голос, казалось, мог растопить сердце самого черствого, самого придирчивого следователя.

Сидевший в другом углу кабинета Тишак раздраженно дернул головой. Он записывал показания директора артели, и инкассатор своим нытьем отвлекал его. Рядом, изредка вставляя замечания по делу, но больше мешая, сидел Фима Полужид.

Хлопнула дверь, вошел запыленный хмурый Гоцман. Якименко привстал, но Гоцман махнул ему рукой - продолжай. Боком присел на край стола, рядом с Михальнюком.

- Я же сам чуть не погиб, а вы мне не верите…

- Верю, - с ходу включился в процесс Гоцман. - Давай все сначала…

- Картина маслом выглядит такая, - начал Якименко, - с утра… - Но тут же обиженно замолк, увидев, что шеф машет на него рукой.

- Ну вот, - с усталой монотонностью заговорил Михальнюк, - с утра Эва Радзакис сказал, что машина гавкнулась…

- Эва? - поднял брови Гоцман. - Шо за фрукт?

- Эва Радзакис, тридцать пять лет, - хмуро вставил Якименко, - дембель по ранению, приезжий…

- Водитель наш, Эва Радзакис, сказал, что тормоза полетели, - продолжил Михальнюк. - Уехал. А мы пешком пошли.

- Тишак, морда Эвы есть? - окликнул оперативника Гоцман.