Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Тут мало света, - торжественно объявил Эммик, таща Гоцмана за галстук поближе к окну. - Сейчас вы увидите…

Что именно Гоцман должен был увидеть на свету, он так и не узнал, потому что Эммик зацепил забытую на умывальнике сковородку. Недожаренный толстолобик вместе с горелым маслом полетел прямо на Давида…

- Урод!!! Шлимазл!!! - Горестный крик Эммика можно было слышать на 17-й станции Большого Фонтана. - Мама, вы родили идиёта!!! Почему вы не оторвали ему руки, почему вы не стукнули ему головкой в стенку?! Циля! Цилечка! Я не могу быть твоим мужем! Я не Два Больших Расстройства, я геволт! Мне не надо жить!..

- Эммик, брось эти нервы! - крикнул вдогонку Гоцман.

Но Эммик, заливаясь слезами и колотя себя по лицу, скатился вниз по лестнице и там замер в оцепенении, усевшись на нижнюю ступеньку. Тетя Песя и Циля, тоже плачущие, догнали его и по очереди гладили по волосам, ласково приговаривая. Но Эммик продолжал безутешно рыдать, сотрясаясь своим крупным телом, и изредка изо всей силы бил себя кулаком по непутевой голове.

Гоцман с сожалением смотрел на костюм. Испорчен был не только костюм - испорчен был вечер, а может быть, и вся дальнейшая жизнь…

- Что случилось? - прозвучал сбоку знакомый голос.

- Эммик жарил рыбу… - Гоцман со вздохом показал подошедшему дяде Еште замасленную полу пиджака.

Тот понимающе кивнул:

- А ты на свиданку?

Гоцман только расстроено отмахнулся. Дядя Ешта ободряюще похлопал соседа по плечу:

- Будет костюм. Солидный. Не на похороны.