Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Но не стоит больше об этом думать. Расчувствовался не ко времени. О таких вот любителях помечтать на отвлеченные темы курсовой офицер кадетского корпуса, полковник Максимович, говорил: «Если вы хотите добиться победы, то все ваши помыслы, все мечтания, все стремления должны быть направлены к этой главной цели. Стоит вам отвлечься, расслабиться хотя бы на минуту - и победа может ускользнуть из ваших рук, хотя бы вы и сделали до этого массу усилий, чтобы ее заполучить». Кречетов всегда с благодарностью вспоминал этого человека, который был истинным отцом для своего курса. Где он сейчас?.. Погиб в бою с немцами или большевиками? Расстрелян югославскими или чешскими партизанами?.. Репатриирован в Союз и сидит в лагере?.. Или сумел уехать - в Чили, Уругвай, Австралию, Штаты?.. Будь проклят ненавистный 1917-й, осиротивший, убивший, растоптавший, выкинувший за границу стольких людей. Кто о них помнит - в этой стране, где у власти стоят Жуковы и Кириченки?..

Кречетов перечел надпись, сделанную рукой Тони, и аккуратно изорвал фотографию. Щелкнул зажигалкой. В воздухе истаяла тонкая, горькая струя синего дыма…

***

На заросшем бурым густым кустарником склоне, почти скрываясь в зарослях, стояли три больших трехосных грузовика - «Студебеккер», «Хеншель» и «Татра», все с плохо замазанными на бортах румынскими крестами. Пятеро полуголых мужчин, тяжело отдуваясь, переносили в кузова машин тяжелые ящики, которые им подавали из неприметного, хорошо замаскированного в поверхности земли схрона. Платов, насвистывая мотивчик из репертуара Лещенко, равнодушно барабанил пальцами по крылу переднего грузовика, Штехель, стоявший рядом, бережно прижимал к животу небольшой потертый саквояж. Время от времени он встревоженно поглядывал на стоящий в отдалении «Додж», на одной из задних скамей которого виднелся отрешенный профиль Иды, нервно сжимавшей в руках сумочку.

- Все, чисто, - пропыхтел один из мужчин, тяжело опуская в кузов последний ящик.