Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Все, что было, все, что мило,
Все давным-давно уплыло,
Истомились лаской губы,
И измучилась душа.
Все, что тлело, что горело,
То давным-давно истлело,
Только ты, моя гитара,
Прежним звоном хороша!

Минуты через три Рудик подсел к друзьям. Был он щуплым, суетливым, с пижонской бороденкой, а его роскошный красный пиджак и зауженные брючки вблизи производили довольно жалкое впечатление.

- Раечка, - крикнул он сонной буфетчице, - я ж не хочу теплого пива, ты меня нормально услышала?.. Сделай, рыба моя!

Буфетчица скривилась, но тем не менее вышла. Через минуту на столике перед саксофонистом появилась запотевшая янтарная кружка.

- Рудик, - доверительно обратился к нему Фима, искренне стараясь не смотреть на пиво. - От тебя сейчас, может, зависит судьба Одессы… Да ты пей, пей, шоб ты был здоров. Шо ты скажешь нам за Эву Радзакиса?

- Уже сидит? - деловито произнес Рудик, окуная в пиво бороденку.

- Пока шо нет, - честно ответил Фима.

- Поймаете - убейте! - кровожадно сказал саксофонист, со стуком ставя кружку на столик. - Будете убивать - не забудьте позвать меня… И не цацкайтесь, наплюйте ему в рот!

- А шо не поделили? - лениво осведомился Гоцман.

- «Шо не поделили»! - возмущенно передразнил музыкант. - Да он же меня зарезал! У мене лучшая коллекция пластинок, за то известно всей Одессе…

Рудик неожиданно запнулся и выжидательно уставился на визитеров. Поняв, что от них требуется, те поспешно закивали - верим, верим, ты только не нервничай!.. Успокоенно вздохнув и взбодрившись глотком пива, Рудик продолжил рассказ: