Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Лейтенант козырнул и неуверенно отступил. Провожаемые раздраженными взглядами контрразведчиков, Гоцман и Кречетов двинулись к калитке. Под мышкой Гоцман держал отчаянно вырывающегося Мишку Карася.

- Ну харэ, Давид Маркович! - пыхтел пацан, суча руками и ногами. - Отпускайте уже, люди ж смотрят!..

- Ага! Щас! - ядовито отозвался Гоцман, обернулся к Кречетову: - Кстати, шо это вы мене в начальники УГРО записали?

- Чтобы покороче, - объяснил Кречетов. - И куда его теперь?

- Надо в детский дом. Да так, шоб голову на место поставили. А то ведь колонией закончит… Ему до двенадцати лет всего три года осталось, а там - привет, указ «семь-четыре-тридцать пять»…

- Слушайте! - осенило Кречетова. - На Фонтанах, я слышал, недавно открылся интернат. Дипломатический, с углубленным изучением английского… Как раз для таких шустрых.

***

Актовый зал дипломатического специнтерната № 2, располагавшегося на 17-й станции Большого Фонтана, был украшен огромным портретом Сталина в форме генералиссимуса. Чуть ниже красовался на стене кумачовый лозунг «Да здравствует Советская Армия - армия-освободительница!» Стоя под ним, старательно тянул трудную песню небольшой детский хор. Лица мальчиков, затянутых в строгие черные кителечки с воротниками под горло, были красны от жары и усердия. Они пели «Артиллеристов» и одновременно разглядывали незнакомого дядьку в пиджаке и вытертых галифе, который сидел напротив рядом с одноруким директором интерната - капитаном второго ранга. Иногда их заслонял дирижер - немолодой капитан-лейтенант, и тогда хористы вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть гостя.