Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Оперативники гурьбой устремились к выходу. Сам Давид задержался в дверях, кивнул на Охрятина:

- Ты, Виталий, этому… парню селезенку порвал. Где такой ухватке обучился?

- На фронте в паре со смершевцами доводилось работать, - угрюмо буркнул майор, не поднимая глаз. - Они и обучили кое-чему.

- Здесь не фронт, Виталий, - серьезно произнес Гоцман, нахлобучивая кепку. - Отвыкай.

***

День был в самом разгаре. Несколько красивых, словно написанных акварелью кучевых облаков косо висели над морем где-то в стороне, еще недавно такой враждебной, а теперь вовсю строившей у себя народное хозяйство Румынии. Далеко-далеко к небу тянулся тонкий пароходный дымок. Суматошно орали чайки, ссорясь из-за найденной на берегу скумбрии. Ветерок колыхал натянутые для просушки сети.

Сенька Шалый переводил взгляд с одного лица на другое. И нельзя сказать, что ему было страшно, потому что страшно уже было раньше. А сейчас было - ужасно. И потому, что был упоительный южный день, когда надо бы гулять в обнимку с теплой ласковой девушкой, есть вишни, сливы, абрикосы и ранние персики, пить холодное пиво, встречаться с друзьями. И потому, что люди, которые неспешно доставали из карманов пиджаков и штанов оружие, готовились его, Сеньку, убить.

Один из них вынул из-за пазухи трофейный кинжал с гравировкой на клинке «Все для Германии», неторопливо разрезал стягивавшие Сенькины руки веревки. На запястьях остались красные рубцы. Шалый непроизвольно потер их руками и так же непроизвольно вскрикнул - бандит слегка уколол его острием кинжала в живот.

- Бежи, - скрипнул бандит, пряча кинжал и извлекая из глубокого, обшитого внутри кожей кармана «вальтер».

- Пацаны, - дрожащим голосом проговорил Сенька, не зная, на кого смотреть. - Я же честный вор! Я…