Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Совещание прервал бурей влетевший в комнату Омельянчук. Седые усы начальника УГРО воинственно шевелились.

- У вас шо здесь?.. Пурим - позже! Жуков в город вышел! Все на охранение! Давид Маркович, ты лично трешься возле маршала… Остальные - вдоль оцепления. Задача ясна?

- Пусть армейцы взмокнут! - рявкнул Гоцман. - У нас дело!

- Давид, не расходуй мне последний нерв! - тоже повысил голос Омельянчук. - Маршал ходит средь людей! Не дай бог, кто кинет руку!.. Ну, пошли!

***

В центре обнесенного чугунной решеткой сквера, у клумбы застыл, словно изваяние, статный игреневый жеребец. На секунду Гоцману даже показалось, что это не конь, а мастерски сработанный муляж, специально привезенный для фотосъемки. Но вот жеребец коротко повел головой, переступил с ноги на ногу, и Гоцман понял - конь чувствует тяжелую руку седока и потому стоит смирно…

Жуков был в белом летнем кителе с тремя Золотыми Звездами Героя Советского Союза и синих брюках, заправленных в надраенные до блеска сапоги. Его властное, крупное лицо было строгим и решительным. Собравшиеся фотокоры взапуски щелкали затворами камер, запечатлевая исторический момент. Рядом с камерой, удерживая на лицах выражение радости, близкой к восторгу, толпилось руководство города и области.

- Ну и где здесь люди? - недовольно обернулся Гоцман к Омельянчуку.

Вместо ответа тот чувствительно подпихнул его к клумбе. Обернулся к Довжику и Якименко и кивнул охраннику, сержанту специальной службы:

- Эти со мной!

- Проходим!.. - Охранник приоткрыл тяжелую чугунную калитку в ограде сквера.

В этот момент Якименко поймал спокойный взгляд Гоцмана и, помявшись, протянул:

- Та не… Мы здеся обождем…

Жуков между тем спрыгнул с коня, передал повод адъютанту, взглянул на часы. И раздраженно покосился на очередного фотокора, юлившего рядом: