Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Кречетов вскочил как подброшенный и метнулся к дверям спальни. Гоцман со вздохом повертел в руках банку сыра, торопливо сунул в рот хлебный ломоть и, подцепив со стула пиджак, тихонько вышел из квартиры.

***

Нагнувшись, Давид подобрал с пыльной, истрескавшейся от жары земли камушек и, несильно размахнувшись, запустил им в темное окно второго этажа интерната. Через минуту в форточке замаячило заспанное мальчишеское лицо.

- Мишку Карася позови…

- На шо? - сонно пробурчал пацан.

- Твое какое дело?.. Скажи, отец ждет.

- А-а, - понимающе промычал пацан и исчез.

Через десять минут отец и сын сидели на лавочке у забора. Мишка был в одних трусах и ежился от ночной свежести.

Гоцман задымил, протянул пачку «Сальве» Мишке:

- Будешь?

- Та не, - с сожалением отвернулся тот от папирос. - Бросаю.

- Шо так?

- С директором забились, шо брошу…

- С чего?

- У тебя, говорит, силы воли нет, - зевая, объяснил Мишка. - А я ему говорю: «Побольше, чем у вас»… Ну и завелись. Забились - кто первый закурит, тот перед строем будет кукарекать.

- Ну и как? - усмехнулся Гоцман.

- Пока держится, - вздохнул Мишка и тут же встрепенулся, даже зевать перестал: - Бать, ты подари ему пачку «Герцеговины», а? Сил же нет!..

- Терпи, - покачал головой Давид. - Нечестно так.