Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

А потом они пообедали в ресторане, накормив Мишку от пуза, и сходили в кино на дневной сеанс на «За тех, кто в море», и попили газированной воды с сиропом, и послушали оркестр на танцплощадке, нестройно выводивший подобие вальса. Среди музыкантов Гоцман узнал бородатого Рудика Карузо. На площадке, рассчитанной человек на пятьдесят, топталось не меньше пятидесяти пар, отчего в воздухе висело сплошное «Извиняюсь, мадам», «Осторожнее можно?..», «Ой, вы мне на ногу наступили…» и прочее. Время от времени настойчивый кавалер пытался разъединить особенно сдружившуюся пару, по обычаю всех танцплощадок хлопая в ладоши перед носом барышни.

- Потанцуем?.. - Давид поцеловал Нору в висок. - Я, правда, забыл, как это делается. В последний раз, наверное, перед войной…

- И я забыла, - вздохнула Нора с улыбкой. - Но попробовать можно. Миша, а ты посмотришь на нас со стороны и оценишь, ладно?..

- Ладно, - польщенно кивнул Карась.

Но в этот самый момент вальс смолк. Рудик Карузо отнял саксофон от губ и, обращаясь к недовольно замершей, словно склеившейся толпе, заорал неожиданно сильным голосом:

- А теперь последний танец Европы - линда!.. - И, обернувшись к коллегам по оркестру, взвизгнул уже в полном восторге: - Чуваки, лабаем стиль!!!

По танцплощадке прокатился единый вздох счастья. И тут же толпа стала редеть, потому что загадочную линду умели танцевать немногие - те, кто и привез ее с фронта, из всяких берлинов, будапештов и бухарестов. Зато те, кто остались на круге, спешили насладиться последним писком европейской моды до того, как засвистят милицейские свистки. Остальные толпились вокруг, ловя каждое движение законодателей моды и притоптывая в такт завыванию саксофона. Парень в гимнастерке без погон квалифицированно объяснял соседу, что в Англии линду называют джайвом. Во всяком случае, когда он общался с англичанами, те танцевали вот почти так, как сейчас, но называли это джайвом.