Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Глава двенадцатая

Двор, в котором жил Давид Гоцман, видел на своем веку всякое. Но такие вещи приключались здесь нечасто. А потому многочисленные обитатели двора высыпали из своих коммунальных обителей и с приличествующими моменту разговорами созерцали, как двое потных грузчиков волокут вверх по лестнице галереи пианино. Сзади их страховал гордый до слез Эммик с объемистым узлом на плече. Его вишневые глаза сияли от счастья.

- Эммик, это шо? - поинтересовалась тетя Песя, наблюдая за тем, как грузчики, пыхтя, вволакивают инструмент на площадку.

- Это наше, мама, - гордо улыбнулся сын. - Будет у комнате стоять.

- Ой, вей! Так это ж дорогая вещь…

- Начинаем жить, мама!

Тетя Песя аккуратно постучала ближайшего к ней грузчика по мокрой спине:

- Смотрите глазами! Вы ж его так пошкрябаете!

- Шо вы кудахчете, мадам? - прохрипел грузчик. - Та шо мы, в первый раз?

- Ставь его щас же! - приказала тетя Песя. - Дай проход!

Она с трудом протиснулась между пианино и перилами галереи, на ходу любовно погладив полированный бок инструмента, и деловито пощупала узел на плече Эммика. Понизив голос, шепнула:

- И где ты это взял? Ты шо, не мог принести ночью? Давид Маркович здесь…

- Успокойтесь, мама! - счастливо всхлипнул Эммик. - Это Циля дает за собой приданое!

- ШО?!

Только тут тетя Песя заметила спокойно стоящую у подножия лестницы мадам лет тридцати, почти не уступающую ей в объемах и жизненном опыте. На ее решительном лице было ясно написано, что она - Циля и пришла надолго.