Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
Я помню, раз к нам его учитель зашел, Ройтман, дядя Мотя, тоже полковник, его уволили из органов в сорок девятом, тогда всех евреев гнали, а потом сажали под гребенку… Никогда не забуду, как отец спрятался за шкаф, а матери шептал: «Скажи, что меня нет дома, не могу я с ним говорить!» А тот слышал все, стоял, посмеивался, а потом крикнул: «Тебя сразу после меня возьмут, дурак!. Лучше б поговорил да и рапорт написал…» И - ушел… Отец вышел из-за шкафа, плюнул под ноги, а после кинулся его догонять, но не смог… Ну, давайте, спрашивайте, времени у меня в обрез, на хозрасчет сели, надо поворачиваться, только так и можно из нашей тьмутараканьей спячки выползти, если не задушат страну квасные недоделки…
- Сходно мыслим, - кивнул Костенко. - Кого из отцовских сослуживцев помните?
- Все на одно лицо… Хотя одного помню… Дядю Женю Сорокина… Это, пожалуй, самый был из всех симпатичный…
- В чем это выражалось?
Либачев удивился:
- То есть?
- Ну, «симпатичность» его…
- Он приветливый был, без подарка не приходил, умел слушать… Когда дядька мой - он был физик - начинал говорить о проблемах науки, слушал внимающе, остальные-то баранами глядели… Отчаянный был - это мальчишкам и женщинам нравится: раз стойку на подоконнике выжал, а мы ведь на шестом этаже жили…
- Он у вас с женой бывал?
- Да… С Кирой… Красавица была, по-английски прекрасно говорила…
- Кира?
- Да… Она приходила к нам лет десять НАЗАД - отец уж не поднимался… Тоже умерла… Кажется, они вместе работали…
- Когда отец вернулся, вы с ним о его делах говорили?
