Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
- Сюда принести?
- Не хочу…
- Я ж старался…
- Ешьте… И пейте на здоровье… Я вам не мешаю.
- Андрей, я понимаю, как вам больно… Но зачем людей обижать? У вас было страшное детство… А у меня? Отец погиб, мать - медсестра… Я голодным был до того дня, пока не попал в университет… Получил стипендию - двадцать семь с полтиной, - впервые наелся от пуза… это очень унизительно - быть голодным, Андрей, и ходить в одних туфлях по три года… У меня с тех пор пальцы подвернуты, нога-то росла, а купить новые ботинки не могли… И комнатенка у нас была при кухне - восемь метров… Стенка фанерная, шепот слышен… А в университете надо было каждый день благодарить товарища Сталина за счастливую жизнь, какой не знает ни один человек на земле… Мы с порванными душами жили…
- Это как? Все понимать и молчать при этом?
- А вы-то сами когда заговорили?! И не путайте меня, оборванца, с собой! Вы после пятьдесят третьего стали неприкасаемым, Андрей Владимирович! И попробуйте сказать, что я не прав!
- Петя Якир тоже был неприкасаемый? Или Красин? Внук того, наркома?! Сажали обоих! Мучили, погубили!
- Вас тоже сажали?
- Хотите доказать, что и я тварь?! Сам знаю… Налейте стакан…
Строилов выпил, от закуски отказался, занюхал хлебом.
Костенко мягко улыбнулся:
- Не думал, что вы так умеете.
- Невелика наука… знаете, как сердце рвет?
- Догадываюсь…
Строилов покачал головой:
