Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
- На одном адвокате мир не сошелся. Другого вызову.
- Пиши фамилию, вызовем, тварь…
- А какое вы имеете право меня оскорблять?! Я что, в фашистский застенок попал?!
- Знаешь, что бы с тобой сделали в фашистском застенке? Или у нас, при Сталине? Знаешь? Думаешь, если мы вознамерились по закону жить, то вам теперь все можно?! Все с рук сойдет?! Ошибаешься, Стружка… Если б ты был сиротой голодным - одно дело, а ты ж барчук, ты жизнью балованный, тебе лагерь внове будет, а до лагеря еще надо через тюрьму пройти…
- Вы меня на испуг не берите… Не расколюсь… Без адвоката ни слова не скажу…
- Ах, если б я был фашистом, - Костенко сокрушенно покачал головой, вздохнул и медленно поднялся. - Сейчас я в «Отдых» еду, что Рыжему передать? Говори - запомню…
С этим и вышел, ощущая глухую, безнадежную ярость; а ведь такие, подумал он, вполне могут нас в фашизм затолкать, если только дать расходить эмоциям…
… В «Отдых», конечно же, не поехал - рванул прямиком в аэропорт «Шереметьево», забитый детьми, стенающими женщинами, угрюмыми стариками - немцами, евреями, армянами, стайками веселых туристов, растерянными иностранцами, счастливыми командировочными, оценивающе-выжидающими носильщиками - вавилонское столпотворение…
Связался по рации со Строиловым; на Петровке его не было, дежурный ответил, что капитан поехал к отцу:
- Генералу очень плохо, товарищ полковник. Он потребовл вызвать прокурора и представителей комитета, хочет дать показания на Сорокина… Считает, что сейчас это единственное законное основание для его задержания… Он требует, чтобы его брали немедленно… Говорит, - голос дежурного сорвался, - «сделайте это, пока я жив»… Где вы?
