Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
Либачев тогда посмотрел на меня так, что я на всю жизнь запомнил:
- Вот как ведут себя настоящие враги… Запомни это… И заставь его говорить… Сейчас… при мне… У меня даже голос осел:
- Как?
- А так, как тебе подсказывает революционное сознание.
Я подошел к арестанту и, скрывая дрожь в голосе, сказал:
- Наших товарищей пытают в буржуазных застенках… Революция не мстит… Скажите правду, и мы передадим дело в наш пролетарский суд.
- Я сказал всю правду. Я никогда ни к кому не вербовался. Кедров для меня был, есть и останется большевиком.
Либачев обгрыз свои ногти - и без того чуть не до мяса обгрызанные и сказал тихо:
- В зубы только не бей. Он на процессе с расквашенным ртом не нужен. У нас неделя сроку, двадцать второго Кедрова трибунал судит, этот - соучастником пойдет, если не хочет свидетелем обвинения.
- Какие у вас доказательства? - спросил арестант. - Улики какие?
- Ну! - Либачев прикрикнул на меня. - Слабый, что ль?! Или - жалеешь вражину? Вот на него показания, - он ткнул пальцем в папку, - девять человек на него показали, как на шпиона, продажную шкуру, за фунты работал, сволочь! Чтоб отнять у нас все то, что дала революция!
И я, зажмурившись от страха, со всей силы ударил человека в ухо, да так ударил, что он, слетев со стула, остался лежать на полу…
- Из графина хлестани, сказал Либачев, - враз заскребется.
Вылил я на него воду трясущейся рукой, арестант открыл глаза, посмотрел на меня с невыразимой тоской и жалостью, медленно поднялся, сел на свой стул посреди комнатки и сказал:
