Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
- Я приучил себя не верить словам. Я ненавижу слова. Ненавижу, понимаете?! Каждое слово - перевертыш! В устах одного это правда, у другого - ложь, у третьего - лесть, у четвертого - предательство… Вы что, не могли сказать: «У меня есть данные, что за стариком охотятся»?!
- У меня не было данных, капитан… Я чувствовал это…
- Вы не в театре работаете, а в уголовном розыске.
- Я, между прочим, нигде не работаю… Так что позвольте мне жить так, как я хочу… И если бы, следуя моим чувствам, я не обратился к Николаше Ступакову и не получил у него в помощь двух парней, Владимир Иванович не умер бы у вас на руках, а лежал на полу, исколотый шилом!
- Уходите отсюда…
- Никуда я не уйду… Простите, что брякнул… это жестоко… Пожалуйста, простите… Просто я очень не люблю просить, понимаете? И повторять не умею дважды… Наверное, это плохо…
- Можете дать слово, что у вас не было фактов?
- Клянусь… Это очень страшно - жить чувствованиями, но без этого в нашей профессии нельзя… Думаете, мне легко носить это в себе? А еще я чувствую, что Сорокин может уйти…
- Дайте сигарету…
- Не дам.
- Я не курил только из-за па… Дайте, не надо быть классной дамой, дайте…
Костенко протянул ему пачку и, подхватив свой кулек, пошел на кухню.
Там было холодно, стекол, конечно, никто не вставил; Костенко нашел старое одеяло, заколотил створку, включил газ, нашел сковородку, пожарил вареную колбасу, сделал бутерброды с сыром и, заглянув в комнату (Строилов снова лежал под пледом), спросил:
