Юлиан Семенов «Тайна Кутузовского проспекта»
человеку месяц, что он свинья, - поверит… А тут годы бубнили… Чтоб стыд наш гневом залило и бунт заполыхал, надо такого натворить, чтоб каждого задело - а пуще того баб, у которых на руках некормленные дети и дров нет, чтоб буржуйку растопить… А Сталин все мерил жменей: одного - под пытку, другому - орден, третьему - новую комнату, четвертому - расстрел… Чересполосицей народ разомкнул, поставил друг против друга… Стыдно мне было, - повторила Фёдорова - только одно и держало, что дочка осталась на воле… Хотя какое там «на воле»… Я была в тюрьме за стеной, она - в тюрьме без стен, разница невелика, гарантий ни у нее, ни у меня не было, не знали мы что такое гарантии, да и не узнаем никогда…
- Ну ладно, Сталин, все понятно, - согласливо кивнул Сорокин, - а сейчас-то вам разве не стыдно, что не пускают к дочке в гости?
- Еще как стыдно… Так мы ж всегда под глыбой державы жили! Не она для нас, а мы под ней… Сейчас хоть, слава богу, нами правит не больной деспот, так что надежда есть, у Брежнева дети добрые…
- Сын или дочь? - рассеянно уточнил Сорокин.
- А это уж мое дело, не ваше…
- Вот видите, - он сострадающе улыбнулся, - размякли, сказали то, что говорить никому не надо… Хорошо, я - как копилка… Все умрет во мне… А если б на моем месте гад сидел?
- А разве вы не гад? - Фёдорова вздохнула. - Самый что ни на есть гад.
