Анатолий Рыбаков   «Дети Арбата»

- Аполитичность бухгалтерии - представляете! Директор у них Глинская, я с ней не знаком, вы ее знаете. Поговорите, если вам не трудно. Жаль парня, затравят. Я могу обратиться к Черняку, но не хотелось бы доводить до райкома.

- Черняк уже не секретарь, - сказал Будягин.

- Как?

- Так…

- До чего же мы дойдем?

Будягин пожал плечами.

- Съезд в январе… - и безо всякой паузы продолжал: - Славный парень Сашка, он бывает у нас. Странно, ничего мне не говорил.

- Он не из тех, кто просит помощи.

- Глинская способна что-то сделать? - усомнился Будягин.

- Не знаю. Но я его не отдам на растерзание. Нельзя калечить ребят, они только начинают жить.

- Такое происходит сейчас не только с твоим племянником, - сказал Будягин.

Марк Александрович спустился в парикмахерскую, постригся и, чего никогда не делал здесь, побрился. И пожалел: парикмахер обрызгал его одеколоном, острый запах ему не понравился. С этим неприятным ощущением чужого, назойливо парфюмерного запаха он прошел в столовую для членов коллегии.

Буфетчица обернулась к нему.

- Товарищ Рязанов, вас просили зайти к товарищу Семушкину.

Он поднялся наверх. Анатолий Семушкин, секретарь Орджоникидзе, сухо с ним поздоровался, выражая недовольство тем, что в нужную минуту Марка Александровича не оказалось под рукой. Семушкин всем говорил «ты», никого не признавал, кроме Серго, и его побаивались не меньше, чем самого Серго. В гражданскую войну он был его адъютантом, с двадцать первого года - секретарем и в Закавказье, и в ЦКК-РКИ, и здесь, в Наркомтяжпроме.