Анатолий Рыбаков «Дети Арбата»
Мария Федоровна насмешливо кивнула головой.
- И вам надо: индустриализация, пятилетка… Вас свободы лишили - вот о чем подумайте. Вы рассуждаете, что будет с краем через пятьдесят лет, какая, мол, Сибирь станет… А вы думайте, во что через эти самые пятьдесят лет превратится человек, которого лишили права быть добрым и милосердным.
- Все же очевидных фактов отрицать нельзя, - сказал Анатолий Георгиевич, - в России промышленная революция.
Этот седенький, пушистый старичок совсем не вязался с Сашиным представлением об анархистах.
- Что же вы здесь сидите?! - воскликнула Мария Федоровна. - Откажитесь! В академики выскочите!
- Нет, - возразил Анатолий Георгиевич, - пусть знают: инакомыслие существует, без инакомыслия нет и мысли. А работать надо, человек не может не работать, - он показал на рассаду, - вот еще помидоры развожу, арбузы.
- За эти помидоры вы первым и уплывете отсюда, - заметила Мария Федоровна, - суетесь со своими помидорами, а колхозникам надо решать зерновую проблему. В Россия ее не решили, вот и вздумали решать на Ангаре, где хлебом отродясь не занимались.
Она вздохнула.
- Раньше еще было сносно, работали ссыльные у крестьян или жили на то, что из дома пришлют, мало кто ими интересовался. А теперь колхозы, появилось начальство, приезжают уполномоченные, каждое незнакомое слово оборачивается в агитацию, что ни случись в колхозе, ищут виновного, а виновный вот он - ссыльный, контрреволюционер, это он влияет на местное население, так влияет, что и картошка не растет, и рыба не ловится, и коровы не телятся и не доятся. Фриду, например, принимают за баптистку. Один ей так и сказал: вы свою баптистскую агитацию бросьте! Так ведь он сказал?
- Да, - улыбнулась Фрида.
- Одного только добились, - усмехнулась Мария Федоровна, - мужик воевать не будет. За что ему воевать? Раньше боялся, вернется помещик, отберет землю. А сейчас землю все равно отобрали, за что ему воевать-то?
