Анатолий Рыбаков «Дети Арбата»
Однако Киров против постановления не возражал: партия готовится к отмене карточной системы, надо сосредоточить все силы на обеспечении страны хлебом, надо всех подтянуть, и если делать выволочку, то, конечно, на примере парторганизации ведущей - будет хорошим предупреждением всем. Дело обычное, никакого подвоха против себя лично Киров не увидел, хотя с большей пользой можно было сослаться на московскую, столичную организацию. Недостатки те же, а заготовки начинаются раньше. Но московскую организацию возглавляет Каганович, а его-то Сталин задевать не хочет - характерное для него политиканство: обидеть одного, вознаградить другого и стравить их между собой. Когда-то Степан Шаумян говорил: «У Кобы змеиный ум и нрав». Но Киров был выше этого: когда решаются партийные дела, нет места личным обидам. К тому же Киров презирал Кагановича. Во всяком случае, июньское решение ЦК было понятно Кирову, разговор о заготовках в Казахстане непонятен. Участие его в работе над учебником истории - фикция, какой он историк! Сталин тоже не историк, но он таковым себя считает. Зачем же его вызвали?
- Ладно, - неожиданно сказал Сталин, - с чего это мы вдруг заговорили об урожае, о Казахстане, о Мирзояне? У нас здесь одно дело - вопросы истории, - он повернулся к Жданову. - Вы ввели Сергея Мироновича в курс дела?
- Ознакомил. Предварительно, - ответил Жданов.
- Историческую науку надо взять в свои руки, - хмуро проговорил Сталин, - иначе она попадет в чужие руки, в руки буржуазных историков. Впрочем, наши историки не лучше. Я уже не говорю о Покровском, он, в сущности, тоже буржуазный историк.
- У Покровского, безусловно, были ошибки, - возразил Киров, - но Ленин оценивал его по-другому…
Сталин не сводил с Кирова испытующего взгляда.
- А как оценивал его Ленин?
- Вам, наверно, известно его письмо Покровскому по поводу «Российской истории в самом сжатом очерке»?
- А что он писал Покровскому?
