Анатолий Рыбаков   «Дети Арбата»

- Вы думаете, это вас оправдывает? Вы умыли руки, хотели себя обезопасить, а то, что такая пошлятина будет висеть на стене, вас не волновало? Вы сами писали эпиграммы?

- Да.

- На кого?

- На Нестерова, Пузанова и Приходько.

- Один обжора, другой - сонная тетеря, третий - жулик. И это вы считаете прославлением ударничества?

- Это моя ошибка, - прошептала Роза.

- Садитесь!… Ковалев!

Бледный Ковалев вышел на трибуну.

- Я должен честно признать: когда шел сюда, мне не была полностью ясна политическая суть дела, казалось, что это шутка, глупая, неуместная, но все же шутка. Теперь я вижу, что мы все оказались орудием в руках Панкратова. Правда, я настаивал на передовой. Но, когда речь зашла об эпиграммах, смолчал: эпиграмма писалась на меня и мне казалось, что, если я буду возражать, ребята подумают, что спасаю себя от критики.

- Постеснялся? - усмехнулся Баулин.

- Да.

- Ковалев сразу пришел в бюро и честно рассказал, как все было, - заметил Лозгачев.

- Лучше бы он пришел до того, как повесили газету, - возразил Баулин.

Поднялся Сиверский, преподаватель, топографии. Саша никак не предполагал, что он член партии. Этот молчаливый человек с военной выправкой, в синих кавалерийских галифе и длинной белой кавказской рубашке казался ему бывшим офицером царской армии.

- Ковалев! Вы стеснялись возражать против эпиграмм на себя?

- Да.

- Почему же вы не возражали против эпиграмм на других?

- Демагогический вопрос! - раздался голос Карева.

- Запутывает дело! - крикнул еще кто-то.

Баулин обвел рукой зал.