Анатолий Рыбаков «Дети Арбата»
Рядом с ним на диване сидела Нина Иванова, приминала пятками наполовину снятые туфли. «Купила бы, дура, номером побольше», - подумал Шарок. Никогда Нинка не умела одеваться, и в пир, и в мир - в одной кофте. И причесываться не умела, прикрывать надо лоб лошадиный, а не откидывать патлы назад.
Вадима Марасевича он похлопал по плечу. К этому безвредному пустобреху, сынку известного московского врача, Юра относился миролюбиво. Тучный, рыхлый, с толстыми губами и короткими лохматыми, как у рыси, бровями над маленькими мутными глазками, Вадим, развалясь в кресле, рассуждал об Уэллсе.
Маленький Владлен Будягин делал уроки, сидел, разбросав по столу тетради, поджав под себя ноги в длинных коричневых чулках. Лена рассеянно следила за движением пера, которым брат выводил косые буквы, улыбнулась Юре, кивнула - садись…
Вот и вся их компания. Нет только Саши Панкратова.
- Уэллс предсказывает войны, эпидемии, распад США, - говорил Вадим, - а потом власть возьмут ученые и летчики.
- История человечества не фантастический роман, - возразила Нина, - власть берут классы.
- Бесспорно, - снисходительно согласился Вадим, - но интересен ход мыслей: ученые и летчики - рычаги будущей власти, технократия, покорившая пространство.
- Братцы, - сказал Максим, - вооружаться будет Германия, все вооружаются.
- Гитлер долго не продержится, - возразила Нина, - восемь миллионов голосовали за социал-демократов, пять - за коммунистов.
- А Тельмана спрятать не смогли, - вступил в разговор Юра, имея в виду, что пять миллионов, не сумевших сберечь одного, ничего не стоят.
Но никому и в голову не пришло искать в его словах тайный смысл. Слишком они верили сами, чтобы ставить под сомнение веру товарища. Они могли спорить, ссориться, но были непоколебимы в том, что составляло смысл их жизни: марксизм - идеология их класса, мировая революция - конечная цель их борьбы, Советское государство - несокрушимый бастион международного пролетариата.
