Анатолий Рыбаков   «Дети Арбата»

- Напрасно, - сказал Сталин, - в винах надо разбираться. Кофе я совсем не пью, чай пью, но редко. Предпочитаю вино. Две, три рюмки вина и взбодрят, и голову не затуманят.

Он налил вино в две маленькие, почти ликерные рюмочки.

- Пусть протез, который вы сделали, долго живет. Закусывайте.

Липман взял бутерброд с паштетом.

- Хотите еще немного отдохнуть в Сочи? - спросил Сталин.

- Здесь прекрасно, но мне надо возвращаться в Москву, на работу, если я, конечно, вам больше не нужен.

- Я скажу вашему начальству, что задержал вас. Живите, купайтесь, пишите свою книгу.

- В Москве меня ждут мои больные. Некоторых я уже начал лечить, снял протезы, вырвал зубы, они сидят с открытым ртом и ждут меня. Как быть?

- Это резонно, - согласился Сталин, - когда вы хотите лететь?

- Как можно скорее. Хорошо бы завтра.

Сталин открыл дверь в кабинет, позвал Товстуху.

- Отправьте завтра доктора самолетом в Москву, снабдите всем необходимым, - он показал на бутылки, - вот это вино, например…

Он куда-то вышел и вернулся с большим решетом, наполненным виноградом, передал Липману.

- Донесете? А не донесете, люди помогут, - он повернулся к Товстухе, - в Москве пусть встретят, доставят домой. До свидания, доктор! Будьте здоровы!

Проводив врача, Сталин распорядился пригласить к нему Кирова и Жданова.

Жданов доложил замечания, разработанные референтами по очередной главе курса истории. Сталин слушал его, прохаживаясь по комнате, Киров сидел за журнальным столиком, что-то рисовал на листе бумаги. Это раздражало Сталина, хотя у него у самого была такая же привычка, слушая, чертить или рисовать. Но у него это был способ сосредоточиться, у Кирова, наоборот, способ отвлечься, показать, что все это его мало интересует, чуждо ему.

Своего раздражения Сталин ничем не выказал, наоборот, когда Жданов кончил докладывать, сказал: