Анатолий Рыбаков   «Дети Арбата»

- Я вас понял.

- Вот и хорошо, - сказал Дьяков, - так и запишем.

- Только чтобы было убедительно, - попросил Саша с той особенной интонацией, которая не обманула бы любого арбатского мальчишку. А этот мозгляк ничего не понял, уверен в своей способности запугивать людей, в своем праве решать их судьбы, надутый, как индюк, и не знает, что здесь, в этих же стенах, другие в такой же форме видят эту ложь, шаманство, знают, что рано или поздно этому придет конец, и помогают людям, рискуя жизнью.

- Естественно, - важно ответил Дьяков.

Заглядывая в бумажку - черновик Сашиного признания Дьяков заготовил заранее, - он заполнил форменный бланк, перечитал про себя, затем прочитал Саше:

- «Обдумав свое поведение и свои поступки и желая дать им чистосердечную и искреннюю оценку, я в дополнение к данным мною ранее показаниям заявляю следующее: я признаю своей политической ошибкой выпуск к шестнадцатой годовщине Октябрьской революции антипартийного номера стенной газеты и то, что вовлек в выпуск этой стенгазеты студентов Руночкина, Ковалева, Полужан и Позднякову. Так же признаю своей политической ошибкой защиту Криворучко. Эти ошибки явились следствием политической обстановки, созданной в институте заместителем директора института Криворучко. Я признаю, что выпуск к шестнадцатой годовщине Октябрьской революции антипартийного номера стенной газеты явился частью антипартийного курса, который проводил в институте Криворучко».

Он положил листок перед Сашей.

- Проверьте, Панкратов, так ли я записал, и подпишите.

- Я этого никогда не подпишу, - сказал Саша, глядя прямо в глаза Дьякову.