Анатолий Рыбаков «Дети Арбата»
- Я просил перевести меня к Фриде или ее ко мне. Отказали. Я поехал к ней. В дороге задержали. Я убежал. Возвращаться в Рожково? Посадят, припишут побег. Вот и пошел в эту сторону. Искать меня будут внизу или на Канской дороге, а я, может быть, успею добраться до Братска.
- Алферов предполагал, что ты пойдешь в эту сторону.
- Он тебе это говорил?
- Да.
Борис молчал.
- До Братска месяц дороги. Не сегодня-завтра станет зима. Замерзнешь в лесу, - сказал Саша.
- У меня нет другого выхода, - устало ответил Борис, - дойду - дойду, не дойду - не дойду.
- А что будет с Фридой?
- Ей ничего не будет. Она ничего не знает. Я ее после этапа не видел. Переписывался? Я со многими переписывался.
- Это не совсем так, - возразил Саша, - ты объявил ее своей невестой, значит, она близкий тебе человек, ее вызовут.
- Тебя тоже вызывали, что ты мог сказать? И она ничего не может сказать.
- Слушай, может быть, тебе лучше явиться в Кежму, к Алферову? Заявишь, что шел к нему, просить перевести тебя к Фриде или Фриду к тебе. Тогда получится совсем по-другому: из района ты не ушел, сам явился в Кежму.
- Шито белыми нитками, - поморщился Борис. - «Шел в Кежму» - меня-то задержали не по дороге в Кежму, а, наоборот, по дороге вниз. Нет, к Алферову я не пойду - отошлет в Канск.
- Дороги на Канск нет, - сказал Саша, - будет только через месяц, не раньше. Тюрьмы в Кежме тоже нет, где тебя держать-то? Алферову выгоднее принять твою версию: пришел хлопотать за себя и за Фриду. Он сам мне говорил: не хочу чрезвычайного происшествия. А то, что тебя взяли внизу, не имеет значения. Скажешь, в Рожкове не было лодки, а где-то в Коде или Пашине ты надеялся подрядить лодку.
