Фёдор
Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1
«Колпак ты, олух, племянничек, — подумал аббат, смотря на разряженного президента. — Не мог выдумать какой-нибудь дорогой безделки?»
— Не сесть ли нам в лото? — сказала госпожа де Грассен, смотря на госпожу Гранде.
— Да нас так много, что можно играть и на двух столах.
— Так как сегодня день рождения Евгении, — закричал Гранде, — то садитесь все вместе и сделайте общее лото. Да и детей возьмите в компанию, — прибавил он, показывая на Адольфа и Евгению. Сам же Гранде не садился играть никогда, ни в какую игру.
— Нанета, поставь-ка стол!
— А мы вам поможем, мадам Нанета, — закричала весело госпожа де Грассен, радуясь радости Евгении.
— Мне никогда не было так весело, — сказала ей на ухо Евгения. — Как он красив, этот ящичек!
— Это Адольф привез из Парижа, моя милая; он сам выбирал его.
— Шепчи, шепчи ей там, проклятая! — говорил про себя президент, — случись у тебя процесс — проиграешь!
Нотариус спокойно сидел в углу и хладнокровно смотрел на аббата. Он думал про себя:
«Пусть их интригуют. Наше общее имение стоит, по крайней мере, миллион сто тысяч франков, а у де Грассенов нет и пятисот тысяч. Пусть их дарят золотые ножницы… И невеста и ножницы, всё будет наше!»
Итак, в восемь с половиною часов столы были раскрыты. Госпожа де Грассен сумела посадить Адольфа рядом с Евгенией. Стали играть. Между тем все играли в одной общей комедии, хотя довольно грубой, но весьма замечательной, особенно для актеров. Старый нотариус острил; все смеялись, и почти все в одно и то же время думали о заветных миллионах и богатой наследнице.
Старый бочар хвастливо смотрел вокруг себя, на свежую шляпку госпожи де Грассен, на воинственную фигуру банкира, на Адольфа, президента, аббата и нотариуса, и говорил про себя потихоньку:
«Все вы сюда пришли подличать перед моими миллионами. Скучают и смеются; подбираются к дочери, а не видать никому моей дочери! Ну-тка, рвите с удочки!»
Эта странная радость, веселость, в скучной, темной зале Гранде, этот смех, сопровождаемый гуденьем Нанетиной самопрялки, смех, искренний, неподдельный лишь на устах Евгении да ее матери; все эти мелочи, связанные с огромным интересом и