Фёдор Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1

— Не находите ли и вы, сударыня?

Президент тоже действовал, сам, в свою очередь. Несмотря на то, что ему уже было под сорок, несмотря на свою неловкую судейскую фигуру, президент щеголял, одевался, как денди, носил трость и не нюхал табаку при Евгении. В гостиной он был как домашний, как друг дома, и, обращаясь к Евгении, всегда говорил «наша милая Евгения» .

Впрочем, всё было то же, что и прежде, то же, что было и при жизни стариков Гранде; разве только в том была перемена, что лото заменилось вистом и что стая льстецов и искателей была еще жаднее и многочисленнее, чем когда-нибудь. Если бы Шарль явился теперь из Индии, то встретил бы прежних актеров старой, пошлой, прежней комедии; потому что и госпожа де Грассен не изменила своей роли и по-прежнему тягалась с крюшотистами. Но как и прежде, посреди этих жалких лиц, взор Шарля отыскал бы свою Евгению, светлую, чистую, не запятнанную прикосновением жалкого отребья, ее окружавшего.

Впрочем, президент де Бонфон сделал кой-какие успехи. Знаменитый букет цветов, некогда поднесенный им Евгении, сделался периодическим. Его получали благосклонно, ставили в кружку с водою и потом выбрасывали на задний двор.

В начале весны госпожа де Грассен взволновала крюшотистов, заговорив о маркизе де Фруафонд. Нужно знать, что маркиз разорился вконец и был не прочь от союза с Евгениею. Госпожа де Грассен заговорила о дворе, о почестях, о титлах и, приняв презрительную улыбку Евгении за полусогласие, прозвонила везде, что успех президента еще сомнителен.

— Хоть маркизу и 50 лет, — говорила она, — но на вид он не старее президента. Он беден, вдов, имеет детей, это правда, но он будет пэром Франции, а в наше время не все выходят за пэров Франции. Ведь и покойник Гранде еще думал об этом; я это знаю наверное; он об этом сам поговаривал; старик был хитер…

— Ах, Нанета, ни одного письма, ни одного известия в семь лет! в семь лет! — в отчаянии восклицала Евгения.

Вот что было в Сомюре. Но поговорим о Шарле. Во-первых, он прекрасно продал свой маленький товар в Индии; он получил 6000 долларов. Потом мало-помалу он облегчил свою совесть — от кой-каких предрассудков и расчел, что если нужно обогатиться, так уж всего выгоднее торговать неграми. Торговля началась; Шарль был смел, предприимчив, деятелен. Одна мысль, одна идея его преследовала — явиться в Париж с миллионами и блистательнее, чем когда-нибудь.

Мнения его переменились во многом, он заразился скептицизмом. Вера в права и справедливость исчезла из его сердца,