Фёдор
Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1
сти, заманчивостию запрещенного плода. Наконец, когда, после завтрака, старик Гранде отправлялся по полям и по работам, Шарль садился между теткой и кузиною, помогал им в их работе, разматывал нитки, вдевал их в иголки, и с неизъяснимым, сладостным трепетом, по целым часам, глядел на Евгению и заслушивался речей ее. Тихость, безмятежность этой монастырской жизни тронула его душу, и он понял чистую прелесть святой простоты и невинность этих нравов и умов. Он не мог верить, чтобы во Франции могли быть такие характеры: он верил им прежде баснословно, по одним романам Августа Лафонтена, полагал их где-нибудь, в каком-нибудь темном закоулке Германии. Евгения стала для него идеалом Гётевой Маргариты, но еще непорочной, не преступной Маргариты. Наконец со дня на день взгляды и речи увлекали сердце молодой девушки более и более, и она, как-будто несясь в волнах потока, с жадностию хваталась за случай, за минуту блаженства, как утопающий за слабую ветку. Забота и грусть о будущем, о разлуке, мрачили ясные часы коротких, незаметных дней любви. Всякий день что-нибудь напоминало им о разлуке сильнее и сильнее. Сначала, три дня после отъезда де Грассена, Гранде торжественно сводил Шарля в суд первой инстанции, чтобы дать письменное отречение от наследства по матери. Потом у Крюшо нужно было совершить две доверенности, одну для де Грассена, другую для Альфонса, которому была поручена продажа вещей и маленького имущества Шарля. Наконец, когда получено было простое траурное платье из Парижа, Шарль продал весь бывший гардероб свой, гардероб бывшего dandy, сомюрскому портному. Старику чрезвычайно был по сердцу поступок Шарля.
— Ага! ну вот ты теперь человек, как следует, как надобно, когда хотим сколотить копейку, — сказал Гранде, разглядывая редингот Шарля из толстого, прочного сукна. — Это так! люблю! хорошо!
— Смею уверить вас, любезнейший дядюшка, что я понимаю мое положение и чувствую, как мне должно теперь вести себя…
— Ага!… а!… вот! вот… Что это такое?! — запел старик, увидев кучу золота в руках Шарля. Глаза старика сияли, горели…
— Я собрал все мои безделки, кольца, запонки, цепочки, все, что только стоит сколько-нибудь, но… не зная никого в Сомюре… я бы осмелился попросить вас…
— У тебя купить это? — закричал Гранде, прерывая его.
— Нет, дядюшка, чтобы вы мне помогли отыскать честного человека, который бы…
— Да ты дай уж мне, племянник, только дай мне, я там наверху это свешаю, в сантиме не ошибусь; уж ты понадейся на