Фёдор Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1

— Это батюшка! — сказала Евгения.

Мигом она спрятала сахарницу, оставив несколько кусочков на столе. Нанета унесла яичную скорлупу. Госпожа Гранде выпрямилась, как испуганная серна. Шарль ничего не понимал в этом внезапном припадке комического страха!

— Ну, что же это с вами? — спросил он.

— Батюшка воротился, — отвечала Евгения.

— Так что же?

Старик вошел, жадно взглянул на стол, на Шарля, и понял всё.

— Ага! да у вас здесь пир горой, ради дорогого племянничка? Хорошо, хорошо, очень хорошо, прекрасно! Кот на крышу, мыши в амбар!

«Пир!» — подумал Шарль, не посвященный в таинства этого хозяйства.

— Дай-ка мне мой стакан, Нанета, — спросил старик. Евгения подала ему стакан. Гранде вынул из кармана свой ножик, роговой, с широким лезвием, отрезал тартинку, намазал на нее крошечку масла и принялся есть, стоя. В это время Шарль клал сахару в свой кофе. Гранде увидал на столе куски сахару, взглянул на жену свою, побледневшую от ужаса, и, подошед к ней, сказал на ухо:

— Где ты это набрала столько сахару, мадам Гранде?

— Нанета купила; было мало.

Невозможно описать ужаса трех женщин в продолжение этой нежной сцены. Нанета пришла из кухни взглянуть, чем всё это кончится.

Шарль отведал свой кофе, кофе показался ему горьким, и он стал искать сахару.

— Чего ты там еще ищешь? — спросил чудак.

— Сахару… он был сейчас здесь.

— Прилей молока! всё равно. Кофе и от этого будет сладок.

Евгения встала, взяла сахарницу и поставила ее на стол, хладнокровно смотря на отца. Уж конечно, любовница, поддерживающая одними руками шелковую лестницу, по которой спускается ее любовник, спасающийся от преследования ревнивого мужа, не выказала бы столько великодушия и самоотвержения, как Евгения, подав опять на стол сахар. Любовник, когда гордо покажут ему разбитую, изможденную ручку, омоет слезами язвы, излечит их страстными поцелуями; он наградит свою любовницу. Но Шарлю никогда не суждено было понять страшной тоски и ужаса сердца Евгении, сердца, разбитого одним взглядом, брошенным стариком на дочь свою.