Фёдор Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1

— Нанета, будут у нас сливки к полднику?

— К полднику? будут; это дело другое.

— Так приготовь кофе как можно крепче; я помню, господин де Грассен говорил когда-то, что в Париже любят пить кофе самый крепкий. Клади его как можно больше, Нанета.

— Хорошо, хорошо! да где взять-то его, сударыня?

— Да купи; вот деньги…

— А если барин меня встретит, что…

— Не встретит, не встретит! Он ушел на луга.

— Бегу, бегу сию минуту. Но знаете ли, сударыня? вчера господин Грондар уже изволил меня спрашивать, когда я пришла за восковою свечкою в его лавку, что, дескать, не остановились ли у нас три царя восточные? Ведь в городе уже заболтали о наших пирах да праздниках.

— Ежели муж заметит что-нибудь, право, он в состоянии будет прибить нас, — сказала госпожа Гранде.

— Да, пожалуй! Я не буду ни плакать, ни жаловаться, мамаша, и на коленях приму его удары.

Госпожа Гранде возвела взоры к небу. Нанета надела чепец и вышла.

Евгения выдала столовое белье и побежала на чердак, взять оттуда несколько кистей винограда, которые она сама развесила там на веревке. Тихо прошла она по коридору, чтобы не разбудить Шарля, но, проходя мимо двери его комнаты, услышала легкое дыхание спящего.

— Горе созрело, а он еще спит, — подумала Евгения.

Она набрала самых свежих виноградных листьев и кокетливо, изящно убрала ими тарелку винограда. Тарелка была торжественно поставлена на столе; после чего взяты были из кухни утром отсчитанные отцом груши: они составили прекрасную пирамиду между виноградными листьями. Евгения ходила, бегала, прыгала. Ей бы очень хотелось похозяйничать в доме по-своему, но всё было приперто и ключи у отца. Нанета, возвратившись, представила Евгении пару свежих яиц. Евгения чуть не вспрыгнула ей на шею.

— Мне предложил эти яйца лаландский фермер из вежливости, а я и взяла их… добрый старик!

Наконец после двухчасовых трудов, в продолжение которых Евгения двадцать раз бросала свое рукоделье, чтобы присмотреть за кофе, чтобы пойти послушать, встает ли кузен ее, кой-как сочинился завтрак, хотя очень, очень скромный, но который мог бы почесться пиршеством, — так резко не гармонировал он со всегдашним обычаем и правилами этого дома. Обыкновенно завтракали они всегда стоя, то есть ели немножко хлебца,