Фёдор
Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1
перь пустой кошелек ее. Нужно ли упоминать, что залог Шарля был омочен слезами и осыпан поцелуями? Когда Евгения спрятала ключ на грудь свою, она не могла воспрепятствовать Шарлю поцеловать место его теперешнего хранилища.
— Здесь ему место, друг мой.
— Вместе с моим сердцем, — отвечал Шарль.
— Ах! братец, братец, — сказала Евгения…
— Разве мы уже не соединены, моя возлюбленная? ты дала мне свое слово, возьми же и мое.
— Навсегда! Навсегда!
Два раза с обеих сторон было произнесено это торжественное слово, и ни один обет не мог быть ни чище, ни святее этого. Целомудренная прелесть Евгении освятила и любовь Шарля.
Грустен был утренний завтрак перед отъездом; даже сама Нанета, добрая, верная Нанета не могла удержаться от слез, несмотря на утешение, то есть на золотой халат и хорошенький крестик, подаренный Шарлем.
— Бедняжечка молодой барин! Шутка ли? ехать за море! Помоги Господи!
В половине двенадцатого все пошли провожать Шарля до нантского дилижанса. Нанета спустила собаку, заперла ворота и отправилась вместе со всеми, неся чемоданы Шарля. Все купцы Старой улицы выбежали смотреть на процессию, к которой присоединился и нотариус Крюшо на площади.
— Смотри, не заплачь, Евгения, — шепнула ей мать.
— Ну, племянник, — сказал Гранде, обняв Шарля, — уезжаешь бедняком, воротись богачом; честь отца твоего будет сохранена, и когда ты воротишься…
— Ах, дядюшка! вы облегчаете мою грусть; вот драгоценный подарок для бедного сироты, за который он ничем не в состоянии заплатить вам.
Не поняв слов старика, прерванного в самом интересном месте, Шарль излил словами всю свою благодарность и оросил слезами руки старого скряги. Евгения судорожно сжимала руки отца и своего двоюродного брата.
Один нотариус улыбался, удивляясь хитрому притворству старика; он один постиг и разгадал его.
Долго еще оставались все четверо возле кареты; наконец она тронулась; вот уже она на мосту, вот уже почти совсем исчезла из виду, и когда гул от колес замер в отдалении, старик Гранде прошептал:
— Счастливый путь!
К счастию, один Крюшо слышал это восклицание. Евгения с матерью пошли далее на набережную, откуда еще виднелся уда-