Фёдор
Достоевский
«Полное собрание сочинений и писем»
том 1
что они прослушали благовест к ранней обедне и пошли только к поздней.
Через три дня наступало 1-е января 1820; через три дня в этом доме начнется страшная драма, драма мещанская, без крови, без кинжала и яда, но страшнее всех кровавых эпизодов из драматической истории знаменитой фамилии Атридов.
— Что с нами будет? — говорила госпожа Гранде, — и работа выпадала из рук ее.
Происшествия, в два месяца скопившиеся над этой семьею, до такой степени изменили весь образ жизни, а вместе с тем и привычки доброй старушки, что шерстяные зимние рукава ее еще не были окончены. Это, по-видимому, ничтожное обстоятельство было причиною огромного несчастия в семействе. Старушка простудилась и занемогла серьезно во время страшной катастрофы, страшного гнева скупого скряги старика Гранде.
— Я вздумаю, дитя мое, что если бы ты не таилась от меня, а призналась бы мне во всем с самого начала, то у нас, может быть, достало бы еще времени написать в Париж господину де Грассену. Он, верно, отыскал бы нам точно такие же монеты, хоть, правда, трудно было бы и обмануть отца: он очень хорошо знает твое золото.
— А где же мы взяли бы столько денег?
— Я бы дала из моих собственных. Притом господин де Грассен должен…
— Уже поздно, — отвечала Евгения дрожащим от тревожного волнения голосом. — Всё решится завтра же утром, когда мы пойдем поздравлять его с новым годом.
— Но, милая моя, не пойти ли посоветоваться с господином Крюшо?
— О нет, ни за что! тогда мы будем от них в тяжкой зависимости. Притом же я решилась; я ни в чем не раскаиваюсь, я хорошо сделала, и Бог меня не оставит; да будет же Его святая воля! Ах! матушка, вы то же бы сделали, если бы тогда, в ту ночь, как и я, прочитали его письма.
На другой день, 1-го января 1820, мать и дочь были в таком ужасе, что не осмелились идти поздравлять старика с новым годом. Зима двадцатого года была очень холодна; снег густо лежал на крышах. Когда Гранде зашевелился в своей комнате, старушка закричала ему из-за перегородки:
— Гранде, сделай милость, прикажи Нанете развести немножко огня в моей комнате; здесь так холодно; я мерзну под одеялом. Уж я стара, друг мой, мне нужно более беречься.
— Притом же, — прибавила она после минутного молчания, — Евгения придет сюда одеваться. Бедненькая простудится